Румянцев встал, прошелся по комнате; большая, ладная его фигура возвышалась над столом.

– Мы должны договориться о совместных действиях. Сейчас мне трудно указать срок выступления под Кольберг, но медлить уже невозможно далее. Как только прибудут полки и батальоны Дурново, так мы сразу должны договориться о совместных действиях.

– У нас все готово. Осадная артиллерия на галиотах последует вместе с флотом к Кольбергу. Найдем удобное место, выгрузим ее и приступим к осаде.

– Шведы доносят, что их флотилия заперла в бухте Штеттинскую флотилию. Так что ваше крейсирование вблизи Кольберга будет безопасным. Шведский генерал-лейтенант Эрнсверт весьма любезно известил меня об этом успехе. Правда, большего они пока ничего не сделали. Как стояли на месте, так и стоят… Конечно, отвлекают на себя немалые силы, и то хорошо…

Командующие стали прощаться.

Полянскому тоже предстояли немалые хлопоты о дальнейших действиях флота. В прошлом году государыня Елизавета Петровна пощадила адмирала Мишукова, ограничившись лишь легкими упреками по его адресу: дескать, промешкал с высадкой десанта, опоздал на два дня. Военный суд назначили… Солдатам и матросам, струсившим при виде неприятеля и разбежавшимся, грозила смертная казнь, но императрица простила всех, предупредив, чтобы старались смыть свой позор в последующих боевых действиях. Второй раз уже вряд ли будет снисходительна, если вновь провалится операция.

Румянцев проводил Полянского. Крепко пожали друг другу руки. Адмирал на почтовых лошадях отправился в Рюгенвальд.

Так и не смогли русские и австрийцы договориться о совместных действиях.

Бутурлин еще в начале кампании, рассчитывая на помощь австрийской армии и, таким образом, на большое численное превосходство над противником, приказал осадить крепость Бреславль: с падением ее вся Силезия оказалась бы покоренной.

Армия медленно двигалась по неприятельским землям. Проходили военные советы, возникали разногласия о будущих военных операциях, генералы и другие чины подсиживали друг друга, каждому выдвижению завидовали. Отдавались по армии приказы, в которых все точно, до мелочей, расписывалось, кому и как следует поступать. Инициативе не оставалось места. Генерал-квартирмейстер* Штофельн выбирал места очередного отдыха. Корпус генерал-поручика Чернышева, состоящий из восьми пехотных, четырех конных гренадерских, одного гусарского, двух казацких да вновь приданных кирасирских полков, маршировал в авангарде. Ему было велено: удаляться от основных сил не более чем на три версты, а при виде неприятеля тут же возвращаться к армии. Тяжелый обоз оставался позади армии, подолгу задерживаясь в местечках, оставленных армией. Генерал-майор Берг с легкими войсками прикрывал армию спереди и с левого фланга, рапортуя каждый час о движении неприятеля. В арьергарде следовали полки, выделенные от каждой дивизии.

Бутурлин все время держал связь с командующим австрийской армией бароном Лаудоном через своих связных офицеров. Союзная армия двигалась навстречу русской с такой же неспешностью.

В августе были мелкие стычки с неприятелем, имевшие разведывательный характер. Легкие войска как с той, так и с другой стороны постоянно упражнялись в стрельбе, почти не нанося серьезных потерь друг другу. Противник, маневрируя, смог зажечь две деревни пушечной стрельбой, генерал-майор Берг тут же давал приказ обстрелять противника, открывал в свою очередь пушечную пальбу, а Бутурлин в это время, понимая, что запас снарядов расходуется, отдавал распоряжение отвезти Бергу четыре ящика с зарядами.