Глава 4

Темнеющее небо сплошь было затянуто облаками. Морозно, очень морозно. Длинными концами суконного башлыка, надетого поверх шапки, часовой обмотал шею и плечи, как шарфом. Закрыл ими и рот, и нос, оставив только тонкую щелочку для глаз. Край сукна от сильно парящего дыхания покрылся инеем и даже заледенел.

Орк лишь недавно заступил на пост возле какого-то большого железного ангара, а ноги уже начали замерзать. Да и под стёганку холод настырно пробирался, заставляя часового всё чаще и чаще исполнять неуставной зимний танец «Два притопа, три прихлопа».

Это хорошо, что от снега расчистили лишь небольшую площадку перед высокими воротами, дабы они могли хоть как-то открываться. Да тропинку прокопали, прямую и неширокую, ведущую в далёкую тёплую караулку, где ещё нескоро можно будет согреться, сидя у печурки и потягивая горячий взвар.

Снега нынче навалило столько, что этот закуток у ворот со всех сторон оказался прикрыт высокими, в полный рост, сугробами. Хотя бы ветер не так донимал. Да и начальник караула, если б с проверкой внезапной нагрянуть надумал, ещё издали бы замечен был. Ему ведь, кроме как по тропинке этой, сюда больше никак и не подобраться, не пролезть. А пока нет никого, можно было, чтобы от холода не сдохнуть, хоть горным козлом скакать, хоть, как дурная кура, крыльями хлопать.

Вот часовой и отбивал чечётку минут пятнадцать, по моим прикидкам, пока не приметил на дальнем конце тропинки тёмную фигурку. Кто-то топал в его сторону.

Зимний день короток, и уже начинало вечереть. Потому в неверной сумеречной мгле не сразу удалось разглядеть, кто там приближается. Вот, согласно уставу, на идущего тут же и нацелилось дуло карабина.

– Эй! Кто идёт? – громко пробасил часовой. – Доложись!

– Свои, не переживай, – незамедлительно прилетело в ответ.

Голос молодой, высокий. Будто у мальца какого. Да и рост у незваного гостя совсем невелик был. Короткий бушлат, ватные штаны, валенки. На голове тёплый стёганный шлем военспеца. Тёплый шерстяной шарф полностью скрывал лицо, но тут можно было уже не сомневаться – так одевались почти все гномы из вспомогательных подразделений. Парнишка из обслуги. Вон и лопата у него снеговая в руках.

– Давай, пароль называй, – проворчал часовой. – Тоже мне, свой нашёлся.

– Да какой пароль, дяденька, – возмутился юнец. – Мне твой ангар даром не нужен. Меня лишь снег малёхо подразгрести послали. Да ты ружьём-то в меня не тычь, подстрелишь ещё ненароком.

– Это не ружьё, а карабин, дурень. – Орк повесил оружие на плечо. – Понимание надобно иметь. Это тебе не лопатой махать.

– Как скажешь, дяденька. – Малец, подходя ближе и примеряясь к свежевыпавшему снегу, перехватил поудобнее черенок лопаты и вдруг резко ткнул её ковшом точно в горло часовому.

Удар был, пусть и не смертельным, но болезненным и напрочь сбивающим дыхание. Да вдобавок папаха с башлыком съехали на глаза, перекрывая обзор. Буквально на пару секунд, пока орк не поправил их рукой. Но коварный малец уже исчез из виду, а спину несколько раз подряд пронзила остро-жгучая боль: печень, лёгкие, сердце, снова печень…

На этом мои видения и закончились. Сомнений не было, пацан истыкал часового ножом, спрятанным до поры под одеждой. Или штыком.

– Слышь, служивый, – выйдя из транса, обратился я к мастер-сержанту Лимберто, оставшемуся с нами торчать на кладбище, – что за склад охранял боец, которого зарезали в спину? Какой-то высокий ангар с полукруглой крышей и большими воротами.

– Там стояли бригадные бронеходы, – выпялился на меня орк с нескрываемым восторгом. – А ты, твоё высокочинство, так прям и смог разглядеть, как его прирезали, часового-то?