— Почти пятнадцать гектаров парковой территории, — задумчиво произнес Жуковский, щелкая камерой телефона. — Состояние сада… прямо скажем… хуже, что я ожидал.

— Ты справишься? — напряглась я.

— Зависит от… — парень многозначительно потер палец о палец. — Как всегда все упирается в финансы. Мне понадобится довольно большая команда, чтобы привести все это в порядок.

… — Я сама не представляла, что тут все так сложно, — каялась Ника, угощая нас невкусным, бледным кофе. У ее ног крутился кремово-рыжий красавец-кот, абиссинец, кажется. — Если бы не отец, фигассе бы я на такую громадину позарилась. Это он заладил: «Незабудкины, Незабудкины, родная кровь…»

— Вы потомки купцов Незабудкиных? — изумился Серж.

— Ага, мамина девичья фамилия была Незабудкина. Это типа не сотка инфа, что она была из тех самых, может, и семейная легенда, — Фрейз пожала плечами, — но отец после смерти мамы ухватился за эту идею и чёт сильно увлекся. В общем, все вопросы по дополнительным затратам к нему. Он сейчас немного занят… работа… — Ника покосилась в сторону дверей. — Мы обсудим этот вопрос вечером, и, разумеется, все решим. Папа очень заинтересован в возрождении усадьбы. А пока располагайтесь. Горничная покажет вам комнаты.

Я незаметно пнула Жуковского носком туфли. Никита подскочил и изобразил топорный поклон:

— Хочу заметить… я восхищен вашим домом… садом… тем, каков он… дикий и загадочный. Вы сегодня прекрасно выглядите… тоже.

— Дико и загадочно? — уточнила Фрейз с улыбкой.

— Да! — растерянно выдохнул дизайнер.

На Нике было надето короткое леопардовое кимоно. Кому-то оно, возможно, и пошло́ бы, но не Фрейз с ее длинными тощими ногами. Но девушка слегка затрепетала ресницами и улыбнулась.

— Возможно, не стоит ничего менять? Оставить все как есть? Говорят, сейчас в моде некоторая… неприглаженность, — Ника прикоснулась к волосам.

— Именно такую идею я и хотел вам предложить в качестве нового дизайна сада, — лицо Никиты оживилось. — Конечно, это будет тщательная имитация…

Физиономия Фрейз, наоборот, поскучнела:

— Обсудим это вечером. Кстати, у папы тоже… гости, не пугайтесь… если что, — бросила она и ушла.

— Я что-то не так сказал? — озадачился Жуковский.

— Нет-нет, — поспешила успокоить его я. — Ты все отлично сказал. Столик только не стоило цеплять и чашки переворачивать.

— Я становлюсь неловким, когда волнуюсь.

— Это… мило.

— Правда?

— Да.

Вот только Фрейз напрашивалась продолжение комплимента, а ты не понял – перескочил на тему работы, чем обнулил достижение. Ника подумала, что дифирамбы ее дикости и необузданности были лишь светским приемом.

Появилась горничная, девушка с кислым лицом, на котором явственно читалось: шляются тут всякие, хорошим людям работы добавляют. Нас развели по комнатам.

Дом был большим. Огромным. Пока что я видела лишь небольшую его часть. Моя комната поражала изобилием дорогой мебели, новой, но выполненной строго в соответствие со стилем дома.

Со мной почему-то отправился кот Ники, крупный и вальяжный Фавн (его имя с той же лимонно-кислой физиономией сообщила мне горничная). Фавн тщательно обнюхал мои сумки и зашипел на Чертика.

Мне не оставалось ничего другого, как привезти чертогон в имение. И это меня очень беспокоило. Выдать Чертика за какой-нибудь новый гибрид росянки не представлялось возможным, уж очень он был… живым. Воображение подсказывало жуткие варианты: разоблачение разумного цветка горничной во время уборки и даже – о ужас! – побег феичьего чертополоха из горшка и его партизанская война из-под пола.