Больше я, кажется, ее не видел. Вскоре после рождения первого сына она родила второго и, по их обычаям, все время находилась дома. Я же подолгу бывал в путешествиях, и, когда по возвращении мы встречались с друзьями, Федя ни разу не брал ее с собой. Нас это уже не удивляло. Мы привыкли, что Федина семейная жизнь едет по каким-то другим рельсам. В его семье мужчины казались хозяевами положения, женщины держались обособленно и смирно, и невозможно было до конца понять, как они живут в самом деле. На третьем году Фединого брака вдруг грянул скандал – жена прознала о его романе. Она взяла детей и уехала к родне – неслыханный жест, поставивший под угрозу репутацию Магомеда Магомедовича и всей фамилии. В их роду никто не разводился. Тут же вмешались родственники с обеих сторон и уговорили ее вернуться. Федя получил от отца нагоняй. Хотя по их нравам женатый мужчина обычно все еще обладает определенного рода свободой, он все же обязан ограждать семью от унижений. Общими усилиями обставили все так, будто Мадину настиг кризис (она не могла привыкнуть к Москве и скучала по родным, а еще хотела работать), и сошлись на том, что Федя выпишет из аула родственницу для помощи с детьми, а свекор устроит невестку на работу. Так и поступили, и в семье снова воцарился покой. Федя отвез жену сначала на Сейшелы, а затем в Париж – закрепить мир и купить Мадине новую одежду. Как-никак она начинала карьеру. С тех пор они больше не ссорились, во всяком случае, никто ничего об этом не слышал. А Федя раз и навсегда поделил своих приятелей на семейных и холостых и никогда их не смешивал. Все знали, что романы он заводил по-прежнему легко и всякого рода девицы вились вокруг него, как и раньше. Гадали, известно ли об этом его жене, и сходились на том, что, вероятней всего, известно. Задавались следующим вопросом – как же она справляется с многочисленными увлечениями мужа? И тут уже не находили единодушного ответа. Расспрашивали, бывало, Федю, но он только отмахивался, мол, что в этом такого? Ясно было, что он не видит здесь никакой проблемы и чувствует себя отлично.

Я не видел Мадину несколько лет и, когда наконец увидел, едва ее узнал. Из застенчивой девушки Востока она превратилась в уверенную в себе молодую женщину, общительную и остроумную. Волосы отрезала, встала на каблуки, черное одеянье сменила на брючный костюм цвета африканского фламинго и выглядела очень современно. Я ни за что бы ее не узнал, если бы мне не сказали заранее, что Федя будет с женой. Правда, в ней появилась какая-то основательность, тяжеловесность. Присущее ей обаяние совсем исчезло. Черты лица как будто огрубели, и взгляд теперь был увесистый, прямой, как будто каждого из нас она в чем-то подозревала. А та улыбка… ее не стало. Улыбалась она теперь вежливо, как все. Смотрела на нас с радушием, но в глазах ее читался холодок и некоторая отстраненность, как будто она говорила нам – никому из вас я больше не верю. Я невольно поймал себя на мысли о том, что о Фединых похождениях ей хорошо известно и что, должно быть, нас, его друзей, она всех до одного считает его сообщниками и ненавидит всей душой. Однако она ничем себя не выдала. Мастерски отыграла роль преданной супруги и, прощаясь, звала всех к себе в следующий уикенд. С Федей они производили впечатление одной из тех пар, что ведут светский образ жизни и держатся на людях вместе, а внутри каждый живет сам по себе. Чем жил Федя, мы все прекрасно знали, а вот о ней не было известно ничего. Разве только, что, благодаря свекру, она занимала какой-то пост в одной из его компаний и по-прежнему была образцовой матерью для сыновей – дети для нее всегда стояли на первом месте. Знакомые дамы диву давались ее выдержке и не могли дождаться, когда случится взрыв – и в самом деле, не может же женщина вечно терпеть такое?! Но она сумела всех удивить. Накануне пятидесятилетия мужа Мадина родила ему дочь. На своем юбилее Федя сиял как медный грош, как будто говоря нам всем – ну что, видали? Накось выкуси! И все снова были вынуждены признать – жизнь всегда относилась к Феде с особой благосклонностью. Кое-кто восхищался мудростью Мадины, по всей видимости, намеревавшейся таким образом закрепить свои позиции и сохранить брак вопреки пересудам. Кто знает, быть может, она надеялась, что появление на свет третьего ребенка изменит Федю, но этого не произошло. Рождение дочери не поставило точку в его похождениях – от души попраздновав, он укатил в отпуск без семьи и неделями пропадал вне дома, предоставляя жене самой управляться с малышкой.