Как только с зонда поступил сигнал готовности, астрофизик переключил всю развертку главного экрана обсерватории на прием выдаваемой им информации. На экране возникло четкое, детальное изображение поверхности Тритона, взятое с высоты семи километров, и теперь Герман мог с гораздо большей точностью оценить, что же именно происходило над станцией.

Прямо посередине экрана идеальным темным кругом на голубом фоне выделялась полиольстальная броня противометеоритной защиты купола главной кают-компании. В пятистах метрах правее виднелся еще один купол, раза в два меньше первого, под которым скрывался излучатель антиматерии. Полиольстальные козырьки, скрывавшие гравипушки, прожектора и приборные комплексы, вынесенные на поверхность Тритона, с такой высоты были практически неразличимы, а увеличивать картинку Шольц не хотел – ему надо было видеть всю площадь станции!

Да в общем-то он и не обратил особого внимания на эту недостаточную детализацию изображения, то, что его занимало, было видно очень хорошо – след, оставляемый ползущими «каплями», продолжал светиться. Молодому астрофизику, несколько секунд пристально рассматривавшему контуры этого свечения, сразу показалось, что они что-то ему напоминают, а спустя пару минут он уже точно знал, что «капли» передвигаются точно над теми помещениями станции, которые не были углублены в скальную породу Тритона, а располагались сразу под коркой смерзшихся газов! «Оконтуривание» этих помещений было еще не закончено, но сомнений в предназначении этого свечения у Германа не было!

Шольц, не отрывая взгляда от экрана, включил внутреннюю связь и тут же услышал официальный голос дежурного по станции:

– Что у вас, Шольц?..

Леверенц говорил напряженно, словно его оторвали от какого-то важного и срочного дела.

– Во-первых, я хочу узнать, добрался ли до станции профессор Карреган? – Спросил Герман и только после этого вопроса понял, что его беспокойство за старого профессора не исчезло. – И еще... я хотел сообщить, что эти... «капли»... ползают точно над помещениями станции, не заглубленными в материковую породу... ну, над теми, что лежат прямо подо льдом!

– С чего ты это взял?!

В голосе электронщика прозвучало не только удивление, но и странная настороженность.

– Я наблюдаю за этими «каплями» с высоты семи километров и ясно вижу, как именно они перемещаются! – твердо проговорил Шольц и добавил: – Так вот, светящиеся следы, оставляемые этими... «каплями» точно очерчивают контур именно этих помещений!

– Хорошо, я сообщу о твоем наблюдении начальнику станции... А твой профессор добрался нормально. Сейчас он в своем кабинете что-то считает.

– Слушай, Хельмут, – немного неуверенно начал Шольц, – сообщение на Япет отправили или...

– Отправили, – перебил его Леверенц, – еще до гравитационного удара. А сейчас Бауэр и лейтенант Шлигель готовят эмиссионный излучатель – астероиды ваши поднялись, так что можно попробовать их на прочность!

Электронщик секунду помолчал, а затем спросил, понизив голос:

– Слушай, Герман, как получилось, что вы так поздно засекли эти три камешка?.. Мне казалось, что ваша аппаратура позволяет вам...

– Эти три камешка, – перебил его Шольц, – мы обнаружили еще около Протея!.. Только вот мы и подумать не могли, что они могут самостоятельно менять орбиту и, кроме того, управлять собственным излучением в оптическом диапазоне!

– Что значит – управлять собственным излучением?.. – не понял Леверенц.

– А то и значит! – достаточно резко ответил астрофизик. – Мы не видели эти камешки в оптику и считали, что они все еще болтаются около Протея, а когда я смог задействовать радиотелескоп, оказалось, что они в двадцати минутах полета от Тритона!!