– Да… – удивленно поднял жидкую белесую бровь хозяин.

– У меня есть основания полагать, что наш разговор могут прослушать, – веско заявил Сергей и очертил пальцем возле уха круг.

– Кто? – взгляд банкира испуганно мазнул по лицу собеседника.

– Именно по этому поводу Юрий Данилович меня и уполномочил.

Очеретько прикинул что-то в умишке и улыбнулся, ощерив мелкие зубы:

– В этой комнате мы можем не опасаться прослушивания, – он кивнул головой в угол. Довбуш проследил направление, но ничего особого не увидел.

– Там работает прибор, который подавляет и блокирует любой радиосигнал, – пояснил Очеретько.

– А… – понимающе кивнул и Довбуш, – Я слышал о таких. Он надежен?

– Абсолютно.

– Что ж… тогда приступим к делу, – Довбуш аппетитно потер ладошки, – Вопрос, собственно, у меня только один…

Он замолчал, испытующе глянул на банкира.

– Я слушаю, слушаю… – тот с готовностью даже развернул навстречу вопросу треугольное ухо.

– Вадик Векшин где?

– Не понял… – мелкие морщинки на лбу банкира разгладились и он впервые заглянул собеседнику прямо в глаза.

– Я спрашиваю, что ты, сука, сделал с Вадимом Векшиным? – раздельно и внятно произнес Довбуш, изменив, однако, формулу вопроса.

– Ты… ты с кем разговариваешь, козел? – губы Очеретько заходились мелкой дрожью и злобная гримаса перекосила его худое крысиное личико.

Довбуш вальяжно откинулся на спинку кресла. Забросил ногу за ногу:

– Во-первых: разговаривать по-настоящему я начну, когда поставлю тебе на яйца горячий утюг – по нашему, русскому обычаю. Во-вторых…

Он не успел закончить мысль. Собеседник пулей вылетел из своего кресла, метнулся с криком к двери. Через мгновение через дверной проем уже протиснулся озабоченный орангутанг, за ним поспешал другой. Оба застыли на пороге, пялясь в Довбуша злобно и настороженно. Очеретько укрылся за широкими спинами братьев и, уже оттуда, с властными интонациями распорядился:

– Ян, Димитрас! Возьмите этого мерзавца. Я хочу знать, кто его послал и на кого он работает. А потом… потом посмотрим.

Сергей расположился в кресле в непринужденной позе томной неги – так и остался. Только смерил близнецов пренебрежительным, скучающим взглядом. Затем отвернулся и заинтересованно принялся изучать ногти на руках, словно занятия важней не существовало.

Один из братьев зашаркал великанскими ступнями по ковру, другой остался на месте. Гиганты так уверовали в свою несокрушимость и непобедимость, что даже не стали доставать свои пушки. Пушки у них были – за пазухами, в наплечных кобурах. Может, их губила уверенность, что у противника оружия нет.

Конец ознакомительного фрагмента.