(Разговор, конечно, я привела целиком вымышленный, чтобы не обидеть никого из реальных заводчан.)

– Ладно, – думает представитель комиссии. – Сейчас попробуем заставить снизить цену завод ZZZ, у них-то вообще целых 800 рублей за 10 штук!

Однако представитель немецкого завода ZZZ начинает воздевать руки к небесам и объяснять, что всякому должно быть ясно, что у него продукт европейского качества и изготовляется по самым строгим правилам стандарта GMP! И пусть этот завод УУУ помалкивает про свою блистерную упаковку новейшую, вы только зайдите к ним на производство – они там только что не в резиновых сапогах по цехам ходят, такая грязища!

После беседы с представителями заводов ХХХ и УУУ насчет лекарства в форме сиропа, который разливают в стеклянные и пластиковые бутылочки, и о том, почем нынче стекло и пластик, а также о проценте боя стеклотары комиссии становится совсем грустно.

Так что по всем статьям получалось, что привести все цены к единому образцу, да еще в очень сжатые сроки, чрезвычайно трудно. Но и регистрировать не глядя то, что подают заводы на регистрацию – тоже никак невозможно, потому что тут же становится ясно, что расходы государства от такого подхода вовсе не сократятся на 20 %, а загадочным образом вырастут на все 30 %!

Минздрав начинает проводить «воспитательные беседы» с заводами, заводы, со своей стороны, не сдаются, а «нажимают на все кнопки», пишут письма в правительство о поддержке российского производителя, пытаются сунуть конверт под столом исполнителю, короче – бой в Крыму, все в дыму!

По рынку в то время ходили какие-то чудовищные слухи о том, что в Минздраве чуть ли не в подвале есть тайная комната, о расположении которой говорят далеко не всякому, и в ней сидит специальный человек без имени и фамилии. И если до него добраться и дать ему денег, то чудесным образом все препятствия исчезают и продукты данного завода регистрируют вмиг и по той цене, по какой завод просит. Вот уж не знаю, было ли это на самом деле.

Но, так или иначе, списки в конце концов были составлены, цены утверждены и дистрибьюторам надо было заключать «дээлошные» контракты с заводами по этим утвержденным ценам. А времени до начала работы программы оставалось меньше двух месяцев! А заводов-то больше 80 штук! А каждый контракт должны написать и проверить юристы с обеих сторон (а если речь идет об иностранном заводе, то еще очень часто нужна виза европейской штаб-квартиры, которая в принципе не приходит быстрее чем за месяц)! А коммерческие службы обеих сторон должны обсудить скидки! А каждый завод требует прямо сейчас сказать, какой именно регион данный дистрибьютор будет обслуживать, потому что есть большая разница – обслуживаешь ты объем потребления Москвы и Подмосковья или, скажем, Чукотской области. Ясно, что за Москву скидка тебе пойдет особая. А дистрибьютор сам не уверен, что именно он будет обслуживать, потому что ему письмо о поддержке из региона, конечно, обещали и сказали, что губернатор подпишется, но только этого письма все нет и нет…

В те дни наш отдел поставок работал, по-моему, по 18 часов в сутки. Заводы были тоже страшно перегружены, потому что, кроме «больших слонов» вроде «П.», «С.» и нас, в бой ринулись еще несколько компаний среднего калибра, и все непрерывно требовали немедленно решить оставшиеся по контракту вопросы прежде всего именно с ними.

Время от времени по рынку с быстротой молнии прокатывался слух о том, что «дистрибьютор ААА получил письма у губернаторов четырех регионов»! И все производители, которые только что от него отбивались как могли, бросали все дела и начинали срочно «ваять» контракты именно для ААА. Впрочем, иногда происходило обратное – появлялся слух о том, что «Минздрав сказал, что дистрибьютора ВВВ никуда не пропустят, что бы там ему ни подписывали губернаторы!», – и работа над контрактами неудачливой компании тут же останавливалась, пока не выяснялось, что этот слух злонамеренно распускает ее конкурент ССС…