Андрей покопался в карманах.

– Пятерки нет. Извини, старик. Будет за мной. Всё, пока! Дуй домой, завтра вечером позвони.

Дима вышел на улицу, как будто стукнутый пыльным мешком по голове: «Ну дела, ну партнер! Как же его жаба душит насчет денег! Просто фантастика!». Двигаясь к станции метро по темной, грязной улице, Дима начал прокручивать в уме подозрения насчет работы Андрея в церкви: «Разве может так быть? – он задавал сам себе этот вопрос, – что человек служит в епархии, а в нём прослеживается такая духовная безнравственность?». Диму так захватила эта мысль, что когда к нему навстречу из ближайшей подворотни двинулись три косых фигуры со словами «Эй, пацан, дай закурить», то он просто их не заметил, пройдя сквозь них, как привидение. «Косые фигуры» так и остались стоять, открыв рот. «Работает у Питирима, – продолжал размышлять наш герой, – а сам сидит дома с утра до вечера. И иногда вечерами срывается на своём автомобиле по каким-то делам… Якобы, по церковным… Ну да ладно, Бог с ним».

* * *

Так прошло несколько дней. Андрей Диму больше ни о чем не просил, и наш герой потихоньку занялся диссертацией, которая писалась у него очень плохо. «Вот, водка пьётся, а диссертация совершенно не пишется. Интересно, почему?» – размышляя таким образом, Дима сидя с Галиной Ивановной, с Власовым и с Ириной в маленьком подсобном помещении института. Рабочий день уже закончился. Хотя на импровизированном столе стояла бутылка водки (для мальчиков) и бутылка крымского портвейна (для девочек), и закуска в виде сыра «Дружба», в виде яблок, хлеба и баночки аджики, и всё было, вроде бы, «в норме», как любила говорить молодежь того времени, но веселья не было.

То ли от осенней погоды, то ли от полного отсутствия денег (у мальчиков), то ли от «регула» (у девочек) разговор не клеился, и анекдоты не рассказывались. Ирина сидела с сигаретой в руке, стряхивала нервно пепел на пол и о чём-то напряжённо думала. Галина Ивановна мечтательно смотрела в окно, за которым были московские сумерки. В окне была также видна обшарпанная стена соседнего дома. Власов тоже молчал, держа стакан с недопитой водкой. Диме эта ситуация не нравилась. Он хотел потихоньку улизнуть с этого «сейшна». Но Ирина внезапно обернулась к нему и спросила:

– Дим, ты спиртом заниматься будешь, или мне других ребят подключать к этому делу?

От этого вопроса Дима немного смутился. Он не хотел, чтобы Галина Ивановна знала, что он, Дима, спекулирует спиртом. Однако он ответил:

– А ты определилась, сколько ты хочешь за бутылку?

– Но вы мне сказали, что из бутылки спирта получается пять бутылок водки, не так ли?

– Да, получается.

– Значит, пять надо умножить на… А сколько стоит бутылка водки?

– Такой, – включился в разговор Власов, показывая на бутылку «коленвала», – три рубля шестьдесят две копейки.

– Умножаем три шестьдесят две на пять… Вот сколько я хочу за одну бутылку спирта.

«Так, ещё одна… Наши товарищи все сошли с ума», – отметил Дима, усмехнувшись расчетам Ирины.

– А наша доля? – наивно задал вопрос Власов. – Кто будет покупать твой спирт, если по твоей цене водку можно купить в любом магазине?

Галина Ивановна очнулась от своих мыслей и хитро посмотрела на Диму:

– Наверное, ты спирт Андрею предложить хочешь? Тогда я тоже в доле. Потому что я и Андрей – одно и то же!

У Димы от этих слов закружилась голова: «Вот как! Андрей и Галка – это уже одно и то же».

– Если ты и Андрей это одно и то же, – жёстко сказал он, – тогда сама покупай этот спирт. Зачем Андрею голову морочить? Ему некогда, он в епархии у нас работает.