Фьють-фьють – проклекотал сокол, допрыгал до края стола, прыгнул и, раскрыв крылья, быстро работая ими, вылетел в то же окно, в которое залетел.

Взгляды всех присутствующих были прикованы к его движениям и полёту.

– Надо приказать слугам не завешивать ничем это окно, дорогая, – задумчиво сказал в полной тишине более прагматичный военный, – если его величество нашёл такой способ общения на расстоянии, то теперь можно ждать от него прилёта сокола в любой момент.

Небамон с благодарностью посмотрела на мужа, который стал для неё в родном когда-то городе настоящей опорой, помогая во всех начинаниях, против которых восставали все местные. Его авторитет, да ещё огромная грозная тень царя Менхеперры за его спиной, не позволяли местным объявить результаты прошедших выборов незаконными и назначить переголосование. Все боялись, что на них может снова появиться царь со своими необычными методами проведения голосования.

– Ты прав, дорогой, так и поступим. Ещё нужно сделать для него более удобную жёрдочку, я видела, как он переминался, видимо, птице был неудобно сидеть на ровной поверхности стола, – согласилась она.

– С разрешения главы города мы возьмём это на себя, – сказал ещё один из её самых ярых противников, – для посланника царя мы изготовим лучший насест.

– Буду только благодарна уважаемому главе торговой гильдии, – склонила голову женщина, улыбаясь про себя. Она так же, как и они, поняла, что если царь теперь сможет получать оперативную информацию от неё о делах в городе, то Небамон сможет нажаловаться ему на них напрямую. Так что тирцы после прилёта птицы сильно присмирели, и это было понятно всем без исключения.

***

– Его величество высказался предельно чётко, иудей. – Усерамон устало посмотрел на очередного главу, прибывшего к нему с просьбой вернуть их святыни, – пока вы все не объединитесь под одним вождём, с кем моему царю можно будет вести диалог, возврата реликвий не будет.

– Но уважаемый глава канцелярии Северного Египта, – тот коленопреклонённый посмотрел на неумолимого, словно скала, египтянина, – мы и так объединили пять колен, большего мы сделать просто не в силах.

Фьють-фьють – в окно ворвалась быстрая размазанная тень, и перед ошарашенными взглядами всех, кто был в зале приёма, на ручку кресла, на котором сидел Усерамон, приземлился сокол, который был крайне редок в этих землях.

Сотня человек, присутствующих при этом событии, сначала замерли, затем стали опускаться на колени. Сам же Усерамон сразу увидел, что на лапке птицы находится небольшой пенал. Будучи в курсе всех необычностей, связанных с его «любимым» царём, он не сильно-то этому и удивился. Спокойно протянув руки к замершей птице, он достал пенал, а из него небольшой кусочек папируса со знакомым корявым почерком. Чувствуя, что к нему прикованы взгляды всех присутствующих, он сказал:

– Это от его величества Менхеперры.

Глаза его свиты, а также всех местных округлились.

Пробежавшись глазами по короткой записке, сколько могло поместиться на обеих сторонах, он задумался. В зале можно было услышать, как жужжат мухи, такая тишина стояла, а внимание всех было приковано к посланнику царя и хищной птице, которая спокойно сидела рядом с ним на подлокотнике стула. Зрелище, которого никогда никто из них не видел раньше.

– Его величество приказывает мне завершить все важные дела на Ханаане, – глава канцелярии поднял взгляд от записки на людей, его окружавших, – я нужен ему в Фивах.

– Вождь, – он повернул голову к одному из главарей хабиру, – его величество также приказывает вам вернуться вместе со мной, у него есть для вас работа.