Он вздрогнул, кузнец метнул на него настолько острый взгляд, что Фарамунд ощутил укол.

– Эй, – позвал кузнец хрипло. – Ты кто?

Фарамунд подошел ближе. Он старался улыбаться как можно дружелюбнее, все-таки чужак, подобрали и кормят из жалости…

– Меня зовут Фарамунд, – ответил он. И добавил: – Наверное.

Кузнец пробурчал подозрительно:

– Это так шутишь?

– Да нет, – ответил Фарамунд поспешно. – В самом деле не знаю. Меня так по голове ударили, что все вышибли. Даже настоящего имени не помню…

Кузнец оглядел его с головы до ног. Фарамунд переминался с ноги на ногу, чувствуя себя покинутым и несчастным. Вместе с тем в глубине души нарастал странный гнев.

– Такое бывает, – сказал кузнец знающе. – Я знал одного… Только через год вспомнил! И то не сам.

– А как? – спросил с надеждой Фарамунд.

– Да помогли.

– Может… и мне можно так?

– Можно попытаться, – ответил кузнец. – Да захочешь ли…

– Хочу!

– Тогда подставляй лоб. Сейчас шарахну кувалдой… Тот тоже вспомнил все, а к утру помер от ран. Ох, и бой тогда был!.. Готы шли через эти земли… Ладно, Фарамунд так Фарамунд. А меня зовут Гнард Железный. Вообще-то ты мог быть подмастерьем. У тебя фигура молотобойца. Руки, плечи, грудь… А ну покажи ладонь!

Фарамунд затаил дыхание. Старый кузнец щупал ему ладонь, разминал, тер, едва не нюхал.

– Да, мог быть, – определил Гнард с некоторым затруднением. – Но давно. Когда держишь молот, то мозоли здесь и здесь… а у тебя их нет. Но мужик ты здоровый. И руки у тебя… гм… я бы сказал, что привыкли держать скорее топор, чем лопату.

– Я был воином?

– Нет, от боевого топора мозоли другие.

– Столяром?

– Нет, на столяра не тянешь. Даже на плотника! Но вот на лесоруба…

Фарамунд спросил с недоверием:

– Это ты определил по мозолям?

– У тебя вообще нет мозолей, – ответил Гнард, в глазах было удивление, рассматривал Фарамунда с подозрительной настороженностью. – Но и на благородного не тянешь!.. У тебя не ладонь, а… как будто один мозоль расплескали по всей ладони. Тоненько так это… но твердый, как конское копыто. Ладно, ты пиво хоть пьешь?

– А что такое пиво?

Гнард рассмеялся:

– Пойдем, угощу. Расскажу про пиво… и про женщин.

– Про женщин? – не понял Фарамунд. – Почему про женщин?

– А про что же еще говорить? – удивился Гнард.

Перед глазами Фарамунда возникло чистое девичье лицо. Как воочию увидел гордо приподнятые скулы, длинные ресницы и лучистые глаза, прямой нос, пухлые губы, красиво изогнутые, очерченные с предельной отчетливостью.

– Как остальные? – спросил он. – Люди, которые подобрали меня раненым?

Гнард хмыкнул:

– Да люди как люди. Все готовятся ехать… А их хозяйка… надо сказать, что более прекрасной я не видел за всю жизнь, сейчас с Фелицией, это наша хозяйка, жена Свена, в людской. Прядут или вышивают, не знаю.

Укол в сердце был неожиданно острый. Заныло, словно он недополучил солнца и воздуха, что не видел ее эти несколько дней, пока валялся в полузабытьи.

Гнард обнял его за плечо, повел через двор. Дверь лачуги Киззика, который один умел варить пиво, распахнута настежь. Оттуда, как пар, выкатываются плотные запахи чего-то кислого, терпкого…

Фарамунд торопливо осматривался на ходу. Бург, в который он попал, это такие длинные двухэтажные дома, что сходятся углами, а кое-где попросту переходят один в другой. Стоят по кругу, глядя на мир узкими окнами-бойницами. Есть и ставни: из дубовых досок, крест-накрест полосы из настоящего железа, штыри в стену вбиты глубоко. Пока выдерешь, двадцать раз голову пробьют. Хватит трех домов, чтобы образовать внутренний дворик, но в бурге Свена четыре добротных дома из толстых бревен, ошкуренных и просмоленных…