В ванной я немного успокоился. Холодная вода сделала свое дело. Я пробыл в ней не менее получаса и надеялся, что кошечка уже сладко спит. Как же я ошибался…

  Стоило только открыть двери и шагнуть обратно в комнату, как у меня подкосились ноги. Горло пересохло. Стоны, как самая редчайшая мелодия, ласкали слух. Посылали по телу электрические разряды. Волк во мне встрепенулся и зашевелился. Приказывал пойти, и доставить нашей женщине удовольствие. Стиснув руки в кулаки, угрожающе зарычал. Какая еще «наша»? Что за новости? Быть такого не может! Ну не ощущал я от девушки тот редкий сладкий цветочный аромат, за которым хотелось тянуться. Однако все мои инстинкты просто вопили о том, что нужно непременно разыскать шакалов, посмевших напасть на пуму, и стереть их с лица земли.

  «Моя!» — завыл волк, принюхиваясь.

  Вторив ему, чуть не упал на колени. Они подрагивали. Возбуждение пумы, как спелый, сочный нектар, витал в воздухе. Голова пошла кругом. Я жадно вдыхал его и еще не понимал, что стал наркотически зависимым. Следующее, что увидел, как девушка начала ласкать себя, начиная с груди. Я сделал шаг навстречу. Хотя внутренне приказывал себе сохранять хладнокровие. Но, мать его… Когда искусительница поймала мой взгляд, застонала и сжала меж пальцев сосок, я пропал в тот же миг. Больше ни одной здравой мысли не осталось в голове. Кровь бурным потоком ударила в голову, а затем мигом прилила к паху. Там нещадно ныло и горело адским пламенем. В комнате совершенно нечем стало дышать. Лишь ее запах. Пряный, сильный, сносящий всякие барьеры.

  Я сделал еще пару шагов. До кровати оставалось совсем чуть-чуть… Девушка, не разрывая зрительного контакта, потянулась рукой ниже. Игриво прикусив губу, прикоснулась к клитору и затеребила его. Шумно втянув воздух, низко зарычал. Все тело вибрировало от накала эмоций, что будила во мне кошка.

  «Подойди! Возьми! Наша!» — все кричал волк.

  В какой-то миг я преодолел расстояние и опустился возле ног котенка. Запах возбуждения долбил отбойным молотком в голову. Аромат манил вкусить его. Облизавшись, словно предо мной самый сочный кусок стэйка, собирался уже наклониться, но вовремя опомнился. Нельзя! Да она же под каким-то воздействием! А утром вообще пожалеет о случившемся.

— Пожалуйста… — жалкий всхлип вырвался из горла девушки. — Мне так больно… — слова ей давались тяжело.

  Вздохнув, боролся с собой. Что же делать…

— Я. Не. Могу! — прорычал и отстранился.

  Тяжело дыша, отошел от греха подальше.

— Ты не отдаешь себе отчет в том, что творишь! — процедил сквозь зубы. — А наутро закатишь истерику! Мне это нафик не сдалось! Уж лучше подрочу где-нибудь в сторонке. Чего и тебе желаю.

  С этими словами развернулся и схватился за дверную ручку. Новый стон заставил меня замереть. Это уже не было похоже на игривость... Скорее боль. И, понимая это, развернулся. Малышка повернулась на бок и притянула колени к животу. Одна рука была зажата меж ног. Девушка содрогнулась и охнула. Выгнула спину и вновь застонала от боли.

— Твою мать! — не сдержался и снова оказался рядом.

  Чем бы ни напичкали ее шакалы, это приносило адскую боль. По моей спине прокатился неприятный холодок. Ведь… Ведь… Если бы я не подоспел вовремя… Они могли ее…

  Дикое необузданное рычание прогремело в груди. Волк взбунтовался и царапал кожу. Огонь заструился по венам, обжигая. Зверю хотелось выпотрошить каждого из четырех шакалов. Выдрать их сердца и бросить под ноги пумы. Доказывая свою позицию. Говоря этим, что никто не смеет нападать на его пару. И снова это слово! Оно преследовало меня.