– Ничего. Мам, я устала. Домой пойду, а потом за мальчиками.

Поднимаюсь, сгребая сумку с книгами и тетрадями, и быстрым шагом направляюсь к выходу. Мама и возразить не успевает, оставаясь сзади. Мне же хочется скорее уйти из лицея, каким бы хорошим он не был. Пока передвигаю ноги по коридору, троица успевает обойти меня с другой стороны.

– Ой, – Марина «случайно» задевает мою сумку, от чего та падает на пол, и всё её содержимое катится по полу, – Бледная, смотри, куда прешь!

Я сжимаю челюсти и опускаюсь вниз, чтобы собрать тетради и книги, но Марина специально пинает одну из них. Поднимаю голову и с презрением гляжу на эту убогую. Злюсь, как и все нормальные люди в подобной ситуации, но одергиваю себя. Лезть в драку в нашем положении сейчас неприемлемо. Маму не хочется подводить.

– Смотри, – пшикает Карина, а я принимаюсь скидывать вещи в сумку, – точно он.

– Ага. Вернулся. Маринка, смотри, – подключается Инга, – он. Надо же... После такого я думала, его в Америку отправят к деду.

Даже знать не хочу, про кого они так перешептываются. Чувствую, как щеки становятся алыми от ненависти к богатым деткам. Все одинаковые. Лишь бы высмеять слабого. На большее ума не хватает.

– Повезло тебе, Бледная.

Марина усмехается и в последний раз отталкивает от меня последнюю книгу, за которой я тянусь и замираю, потому что чужие смуглые пальцы оказываются проворнее и накрывают ее первыми, задевая мои. Одергиваю руку и тут же сталкиваюсь с заинтересованным взглядом. Глаза-хамелеоны скользят по моему лицу. Изучают. Книга оказывается перед носом. Вокруг – подозрительная тишина. Я и сама не знаю, как реагировать на то, что незнакомый парень помогает мне. Удивительно, если учитывать, где мы находимся.

– Ларионова, – его голос вызывает во мне настоящий взрыв, и, чтобы не показать, насколько сильный, я поднимаюсь и спешу к выходу, даже не поблагодарив парня, – а ты когда так осмелела?

***

– То есть, – Соня задумчиво накручивает прядь светлых волос на палец и смотрит в сторону игровой площадки, где беснуются мои братья, – он тебя от этих крыс спас, а ты даже имя его не узнала?

– Спас – слишком громко сказано, – пожимаю плечами, стараясь не думать о парне, который умудрился наехать на Ларионову, да и не знаю я, что там было после, может, он ее по голове погладил и выписал премию, – там все одинаковые. Добрых и бескорыстных я еще не встретила.

– Не знаю, – подруга тяжело вздыхает, пока я слежу за задиристым Богдашей, – не все же такие стремные, как эта Марина.

– Возможно, но проверять я не хочу. Мне всего девять месяцев помучаться, и я помашу им ручкой. Не хочу искать друзей или подруг. Все мы потом разбежимся по разные стороны, и я точно не в их пафосной компании.

Вытягиваю ноги перед собой и изучаю новые кроссовки, которые мама мне купила в качестве утешительного приза за испорченную жизнь. На ее лице теперь часто блистала улыбка, и, наверно, это многого стоит. Только почему-то мне от ее хорошего душевного состояния не лучше. Меня будто за шкирку вытащили из зоны комфорта и кинули в дальний угол, чтобы не укрылась и не добралась до спасительного круга. Ужасное и не передаваемое ощущение.

– Конечно, не моё дело, – начинает вдруг Соня издалека, привлекая внимание, – но ты с отцом после всего общалась?

Отрицательно качаю головой и разрываю зрительный контакт с подругой. Желание с ним поговорить никуда не исчезло. В груди еще теплилась надежда на то, что он про нас вспомнит, а те слова о другой женщине в нашей квартире – всего лишь повод позлить маму.