Помимо внешних (публичных) целей, Большая коррупционная война имела внутренние причины, и главной была смена поколений внутри элиты. Отношения между виолентократами и Путиным, хотя и были наработанными за минувшее десятилетие отношениями подчиненности и лояльности по отношению к президенту, были ещё и отношениями взаимозависимости. Путин понимал, что в сложных внутриполитических условиях, когда от президента могут потребоваться нестандартные политические ходы, такая зависимость могла сузить пространство для маневра.

Таким образом, избавившись от части неэффективных, чрезмерно самостоятельных или оскандалившихся («пятнающих режим») виолентократов, В. В. Путин получал: 1) рычаги воздействия на оставшихся (страх лишиться всего), 2) возможность вовлечь новое поколение виолентократов в свою орбиту, обезопасить себя, не превращая молодых в своих соперников, 3) обеспечить механизмы преемственности поколений внутри системы без смены курса, 4) возможность получить в будущем больший контроль над всем высшим классом по принципу «разделяй и властвуй» – политика лавирования между двумя «партиями» внутри элиты – «молодыми» и «старыми».

Это типичный принцип экономии усилий до того момента, пока ещё возможно оставить всё по-старому, и получения максимального результата в момент, когда медлить невозможно, который отличал В. В. Путина как политика.

Большая коррупционная война стала единственным ответом власти на все внутренние вызовы. Резкое прекращение «чисток» государственного аппарата свидетельствует о приоритете интересов удержания личной власти и показывает, что истинно желаемые цели её автора были достигнуты.

В целом же, не доведенная до конца, БКВ не смогла вернуть былого доверия ни к президенту Путину, ни к правящей партии, а ее половинчатый характер не смог предотвратить новой волны коррупции со стороны самих борцов. К вопросу о коррупции и положения виолентократов В. В. Путин вернётся только в середине своего четвертого президентского срока и опять только тогда, когда общественно-политическая ситуация в стране будет накалена до предела.

Вторая часть вызовов (субъективная), стоявших перед В. В. Путиным в начале третьего срока, как говорилось выше, формировалась настроениями внутри российского общества. Следует заметить, что, как и в 1990-е и 2000-е, общество оставалось фрагментированным: жители больших столичных городов сильно отличались по восприятию ситуации в стране от жителей регионов. Однако и в самих городах социальный состав был очень неоднородным. Преодолеть этот разрыв удалось только к концу 2030-х годов во время экономического бума, связанного со сменой общественного уклада от общества потребления к обществу самореализации[8].

Эту группу вызовов отличала аморфность протестных требований – абстрактные, не артикулированные «желания обновления» и «смены власти», прикрывались на первых порах требованиями соблюдения законности и прав человека. Отсутствие сильных лидеров и внутренней сплоченности оппозиции осложняли, в том числе, и действия власти по нейтрализации возможной политической угрозы – среди оппозиции не было лидеров ни для ведения переговоров, ни объектов-лидеров для точечной политической атаки.

В результате власть стала определять эту угрозу как «скрытую» и бороться с ней не политическими, а силовыми методами. Оппозиция со своей стороны ничего не смогла противопроставить власти.

Несистемная оппозиция[9], которая воспринималась как выразитель настроений протестной части населения в 2011–2012 годах, летом-осенью 2013 года предприняла очередную попытку сформировать единый фронт и оформиться в политическую силу. Во главе оппозиции стало объединение