Мистер Каховски положил трубку телефона и вышел в кухню к жене.

– Нэнси, – сказал он, – звонила директриса. Нашего парня снова выгнали из школы. Я еду туда.

Миссис Каховски без сил опустилась на стул.

– Боже, Уильям, ведь это уже третья школа… Его же больше никуда не примут…

– Значит, образование – это не для него, – раздражённо ответил муж. – Пойдёт продавать газеты, как его друг Эдгар.

– Ты его сильно не ругай, чего уж теперь-то…

– Ругать? – рассмеялся мистер Каховски. – Вовсе нет, Нэнси, даже не собираюсь! Я тебе потом расскажу, что он отмочил. Парень – молодец! Я бы до такого не додумался!

Мистер Каховски торопливо поцеловал жену и вышел. Через минуту со двора послышался его возмущённый голос: «О, чёрт!», затем он появился снова.

– Представляешь, Нэнси, какой-то мерзавец пропорол ножом моё колесо! И это прямо в нашем дворе! Что за наглость? Дай мне ключи, я поеду на твоей машине.

Миссис Каховски пошла за ключами, но в это время с улицы послышался страшный грохот. Супруги выбежали во двор.

– Что случилось, Фред? – крикнул Каховски соседу.

– Представляешь, Билл, кран упал! Это хорошо, что в этот момент на улице никого не было!

Миссис Каховски побледнела.

– Боже, Уилли, а если бы ты… – и она замолчала, не в силах продолжать.

Мистер Каховски согласно покивал головой, подошёл к воротам и выглянул на улицу.

– Придётся в объезд ехать, – сообщил он. – Иди в дом, Нэнси, холодно, простудишься!

Миссис Каховски послушалась его и через пять минут из кухни услышала шум отъезжающей со двора машины.

Моё имя – Сэмюэль У. Каховски; возраст – 32 года, неженат, профессия… а чёрт его знает… Гангстер – это профессия? Конечно, ни я, ни любой из наших парней так себя не назовёт. Спросите: «А чем вы занимаетесь?», и мы скажем: «На мистера Уилки работаем». А это то же самое и есть, только звучит приличнее.

Лично я на мистера Уилки работаю восемнадцать лет, мой друг Эдди немножко больше. Он меня с ним и познакомил. Когда меня в третий раз из школы выперли – и на этот раз окончательно – отец сказал, что образование – это не для меня, и чтобы я шёл работать. Ну, хотя бы, продавцом газет, как мой друг Эдди.

Эдди в первый же день объяснил мне, что газеты – это так, ерунда, много на них не заработаешь. Нужно ещё выполнять разные поручения мистера Уилки: сообщать ему, если что интересное на улице услышишь; на стрёме постоять, пока его ребята всякие дела обделывают; сбегать к кому-то передать что-нибудь. Я, конечно, согласился и до сих пор об этом не жалею. Он нам и тогда платил неплохо, а уж когда мы с Эдди и сами начали серьёзными делами заниматься, вообще прилично стало. Само собой, что при нашей профессии и под статью угодить недолго, но мистер Уилки обещал, что, в случае чего, от полиции откупит: они все у него в кармане. А уж если не получится – всякое бывает – то и в тюрьме у нас такая жизнь будет, что получше, чем у многих на свободе. Я часто думаю: а хорошо, что меня тогда из школы выгнали…

…Ладно, наврал я всё. Если честно, то совсем не нравится мне моя жизнь. Это я просто себя уговариваю. Убеждаю, что всё у меня хорошо, ничего менять не надо. А попалось бы что-то стоящее – бросил бы не задумываясь. Была у меня однажды ситуация, когда я уже, было, решился… но не случилось. Видно, не судьба. А дела наши, особенно те, которыми мы последнее время занимаемся, весьма не симпатичные.

Вот и сегодня вызывает мистер Уилки меня и Эдди и говорит:

– Ребята, тут надо бы ещё один домик к рукам прибрать. Старикашка там один живёт, больной весь, помрёт скоро. Так что много не предлагайте, пяти тысяч ему за глаза хватит. Поняли, о чём я толкую?