– Я не хочу уезжать, – рыдала Слайти, роняя слезы в шампанское.

Барни успокаивающе похлопал ее по свободной руке, а Оттар с чувством стиснул ей бедро.

– По сути дела, ты никуда не уезжаешь и не оставляешь своего ребенка, – в сотый раз объяснял Барни. Он сам удивлялся собственному терпению, но в этот вечер все было необычно. – Ты знаешь, что Кирстен сойдет с ума, если ты будешь отсутствовать даже короткое время, но в этом нет необходимости. Кроме того, согласись, что появление ребенка в Калифорнии, когда на прошлой неделе ты даже не была беременна, будет трудно объяснить. Особенно во время рекламной кампании, которая будет организована для фильма. Таким образом, все, что от тебя требуется, – это подождать до выхода фильма на экраны. К тому времени ты решишь, что делать со своим ребенком. Не забудь, что в Калифорнии ты даже не замужем, а у них для таких ситуаций особо строгие законы. Как только ты решишь вернуться, профессор обещал доставить тебя обратно. После твоего отъезда пройдет не больше минуты. Что может быть проще?

– Пройдет много месяцев, – рыдала Слайти, и Барни начал было объяснять ей все в сто первый раз, когда Чарли Чанг тронул его за руку и передал еще один коктейль.

– Я только что беседовал с профом о природе времени, – сказал Чарли.

– Не желаю говорить о природе времени, – сказал ему Барни. – После всего, что случилось за последние две недели, я бы с радостью согласился совсем забыть о времени.

Для всех них это было нелегко. Немногим более четырех дней прошло в Калифорнии – по часам на контрольной панели времеатрона сейчас там был вечер четверга, – и это были действительно трудные дни.

Все это время они мотались туда-сюда из одиннадцатого века в двадцатый, монтируя фильм и производя его озвучивание в лабораториях студии. Спайдермен со своими ребятами записывал музыкальное сопровождение в одном из павильонов. То и дело приходилось перепрыгивать назад в прошлое на один-два дня, чтобы использовать студийное оборудование чуть не все двадцать четыре часа в сутки, и не раз случалось, что одни и те же люди пересекали собственные временны́е траектории. Барни, сколько ни старался, никак не мог забыть трех профессоров Хьюиттов, оживленно беседующих друг с другом. Он отхлебнул из стакана.

– Нет, ты послушай, – настаивал Чарли Чанг. – Я знаю, что все мы немного чокнутые, оттого что нам то и дело приходится пожимать руки самим себе, но я не это имею в виду. Я хочу спросить, почему мы снимаем фильм в этом месте Лабрадора?

– Потому что именно сюда нас доставил профессор.

– Совершенно верно. А почему профессор доставил нас именно сюда?

– Потому что это одно из тех мест, которые они с Йенсом осматривали в поисках поселений, – медленно ответил Барни. Сегодня вечером его терпение было поистине безгранично.

– Тоже верно. А теперь скажи, ты когда-нибудь задумывался над тем, почему Йенсу пришло в голову искать следы поселений именно здесь? Ну-ка, ответьте ему, профессор!

Хьюитт поставил на стол свой стакан и промокнул губы салфеткой.

– Мы решили осмотреть это место из-за раскопок, которые в начале шестидесятых годов проводил в этом месте Хельге Ингстад. Он обнаружил остатки девяти строений, и радиоактивный анализ древесного угля показал, что поселение существовало в самом начале одиннадцатого века, примерно в тысячном году.

– Теперь ты понимаешь, что это значит? – спросил Чарли.

– Объясни мне, – рассеянно ответил Барни, мурлыча про себя песенку «Викинги всегда идут вперед» – музыкальную шапку фильма, которую Спайдермен наигрывал где-то за их спинами.