Завод на выходные было решено остановить. Начало сенокоса – большой праздник. Никто в этот день не работает, все на полях празднуют. По поверью, как проведешь этот день, так и зима пройдет. Русский народ проводил петровские гуляния, разговлялся после поста, провожал пролетье. А местные – удмурты – отмечали Гербер, праздник плуга и пахоты. В древние времена Гербер приходился на весну, на окончание сева. Но постепенно традиция сместилась в сторону православного Петрова дня на конец июня.

Погода в воскресенье выдалась замечательной: ярко светило солнце, на небе ни облачка, жара.

Александра Андреевна встала, как обычно, в шестом часу. Она подошла к иконам, привезенным из отчего дома, прочитала утренние молитвы. Умылась, собралась, заглянула в детскую. Няня уже встала. Александра Андреевна прошла на кухню, отдала распоряжения о завтраке и о праздничном ужине: надлежало приготовить двухметрового осетра, накануне привезенного с Камы, а сейчас ожидающего сковородки в ледяном погребе. Еще ждали мясника: он должен был привезти свежайшую говяжью вырезку и языки. Закуски планировали простые: бульон из овсянки, салат из свежих овощей, маседуан – печеные овощи и фрукты, сбитень. Закончив с распоряжениями, хозяйка дома вышла во двор – проверить, будет ли к празднику собран урожай из теплицы: ранние овощи, ягоды и диковинный плод манго. Все оказалось в порядке, урожай в корзинах и бидонах уже дожидался в тенечке. После завтрака Александра Андреевна отдала распоряжение грузить провиант для перекуса на телеги. К полудню тронулись. Ехать до места пикника было недолго – от силы полчаса. Когда подводы подъехали к деревне, там уже разместилось заводское руководство с женами. Приглашенные англичане щебетали на своем птичьем языке, с удивлением оглядываясь по сторонам. Рядом с ними стояла Фани в черном глухом платье. Она держала за руку своего воспитанника, Николая Чайковского. Время от времени все трое переходили на родной девушке французский, в котором мужчины были не так сильны.

– Мадемуазель Фани, – обращался к ней месье Бернард, – как же Вы решились отправиться в эту дикую страну, одна, без крепкого мужского плеча?

– Месье Аллендер, – отвечала девушка, – я приехала не просто в Россию, я приехала в Санкт-Петербург, а это почти Европа. А когда мы прибыли в усадьбу, я была полностью очарована: нас встретил весь двор. Все так радовались, будто знали меня всю жизнь. У меня здесь служба, подруга, добрые хозяева, дом. Так что мне здесь нравится! И Россия для меня уже нечто большее, чем чужая и холодная варварская страна.

– О, говорят, вы даже дружите с крестьянами, – хитро морщил глаза инженер, провоцируя девушку.

– Если вы про Онисью, нашу горничную, то Вы знаете, что она мне жизнь спасла?

– Наслышан об этой истории. Это когда Вас чуть водяной не утащил? Пардон, сом…

– А как Вам Россия? – Фани резко сменила тему.

– Что Вам ответить? Я здесь… на заработках. Как только закончится контракт, домой. Прочь из этого дикого, нецивилизованного мира, где прыгают через костер, закапывают еду для мертвых и купаются в лютый мороз. Хотя вот господин Пенн, проведя несколько лет в России, женился, нарожал детей и с удовольствием ест, как это сказать по-русски…блы-ы-ы-ины … и ругает дороги, как коренной житель. Кто знает, возможно, и я найду здесь рыжеволосую красавицу и счастье. А что? Удмуртки похожи на ирландок. А может быть, у меня есть шанс попытать счастья с Вами, мадемуазель Фани? – вдруг поинтересовался англичанин, буравя девушку взглядом.