Захлопываю дверцу. Ноги трясутся и не держат. Обваливаюсь задом на ледяной тротуар. Сколько же гребаного времени прошло? Вечность, наверное.

– Эй, а ну стой, – врывается в мой мозг грубый окрик. Болтаю головой. Времени мало. Наконец фокусируюсь на двух мужиках, одетых в форму ППС. Из глотки рвется истеричный смех. Вечерок то томным давно перестал быть. Представляю, что они сейчас видят. Двухметровый монстр, бородатый с безумным взглядом, в футболке разодранной почему-то, в приспущеных брюках. Ну да, я забыл их обратно натянуть, и вымазанными в крови руками. Я так то не красавчик, а сейчас, наверняка, похож на маньяка расчленителя. На месте несчастных я бы тоже очканул.

– Мужики, – поднимаю вверх руки. Не хватало еще получить по горбу дубинкой, которую на ходу достает тощий служитель закона. – Слушайте, это… Я сейчас все объясню. Точнее покажу, – делаю шаг вперед.

– Руки в гору. Положи на крышу тачки, без глупостей, давай, – в голосе ППСника, того, что покрупнее, появляется паника. И эта выдра то орала, а теперь лежит молча, как покойница. Черт, а вдруг… Паника снова расправляет крылья. Сейчас я раскидаю этих додиков, чтобы с ума не сойти. Накину себе еще проблем и успокоюсь. Вовка не дождется сегодня отца. Ладно хоть соседка тетя Глаша есть. Она помогает, Вовка знает, что к ней надо идти если его папаша снова не сдержит слово. – Мужики, не доводите до греха, – рычу я, глядя, как расстегивает кобуру тощий. – Мать вашу. Да в машину гляньте. Там женщина.

– Ты ее убил?

– Расчленил, блин, и съел. Вы дураки что ли? Роды я принимал, слышите? Ей в больницу надо. Не доехали мы. Не успели.

Девка лежит тихо, взгляд мутный. Ребенок попискивает возле ее груди и я понимаю, что времени катастрофически мало. А судя по тому, как побледнели доблестные служители правопорядка, еще немного и мне и их придется откачивать.

– Ну, убедились? – реву я, загибаясь от ужаса. Девка кровит, даже я знаю, что это пипец. Мелкая недоношенная. Холодно. Пуповина еще в последе, а послед так и внутри у роженицы. – Мужики, умрет ведь.

– Давай за руль. Мы в сопровождение. Леха, Врубай “люстру”, – приказывает тот что покрепче.

Этот вечер нескончаемый. Все сливается в какой-то хаос. Я не еду до больницы, а низко лечу под звук полицейской сирены. Женщина молчит, только тихо попискивает младенец. И от этого мне не просто страшно. А вся кровь замерзает в жилах от ужаса.

– Молодец, мужик, – где-то через час безумия, хвалит меня доктор, похлопывая по плечу. Я провожаю взглядом каталку на которой в недра больницы увозят мою крестницу и ее мамашу нерадивую. – Все правильно сделал. Жена твоя умерла бы, если бы не твои действия. Так что, должна молиться на тебя.

– Она мне не жена, – втягиваю ноздрями сигаретный дым. Напоминаю себе, что я на ЗОЖе.

– А кто? – напрягается доктор. Конечно, притащил ему я геморроя, замучается отписываться. – Слушай, мужик, ты понимаешь, что я обязан буду сообщить куда положено?

– Сообщай. Я и так по уши в этом, как его… Ну. В чем там младенцы из мамки вываливаются. Бабу подобрал на улице. Держи визитку. Я готов ответить на все вопросы, только не сейчас. Меня дома сын ждет. Он маленький и один, понимаешь, мужик? Ну и это… Держи в курсе, что да как. Может надо чего матери и малышке, пока родственник ее не найдутся. Бабенка не простая, судя по тряпкам. Вообще не понятно, какого черта она под машины бросалась.

– У женщин в родах порой отключаются все социальные навыки и мозг в целом. Их гонят животные инстинкты, – дергает плечом врач, но визитку берет. – Ладно проваливай, герой. С наступающими тебя.