– Спасибо, Люба, – перебивает добрую фею врач, сигарету он гасит, понимает, что мальчику вредно дышать дымом. – Простите, Тимофей. Я не вправе…

– Я помогу, – вздыхаю я, не сводя глаз с моего маленького мальчика.

– Только нужно правильное фото сделать, да пап? А для этого нам надо навестить тетеньку. Мы не будем долго. А я тоже хочу познакомиться с той, кого папа спас, – возбужденно частит Вовка. Надо же, что это с ним? Обычно он более спокоен. А сейчас аж подрагивает от возбуждения. – Па, ну скажи же надо фото. А у папы на телефоне камера крутая. Он мне такой же обещал. Но мне не надо, я просто хочу на малышку посмотреть.

– Ну пойдемте тогда, – хмыкает врач. И мы идем. Я, словно мне гири к ногам привязали пудовые, Вовка подскакивая, и кажется едва сдерживается чтобы не побежать. Что я творю, или вытворяю?

Она полусидит на кровати, и теперь я могу рассмотреть ту, которая ворвалась в мою размеренную жизнь со вьюгой и кучей проблем. Красивая, даже слишком. Нос прямой. Губы естественные, но пухлые и чуть подветренные, бледные щеки, высокие скулы. Эта женщина похожа на снежную королеву. И взгляд у нее прямой и чуть надменный. Ей страшно не идет эта дурацкая казенная сорочка. И белокурые локоны, спадающие по плечам, кажутся жидким золотом. Она не помнит себя. И меня, наверняка не помнит, так сказал врач. Малышка в руках матери молчит и сопит смешно. Явно сытая и довольная жизнью. И в мое сердце впивается ледяная игла даже не жалости, а какой-то сверхъестественной тоски.

– Вы кто? – тихий голос звучит твердо и властно. Странно, что ее не ищут. Так могут говорить только люди, знающие и чувствующие силу. – Доктор, кто эти люди?

– Мама, ты просто Снегурочка, – Вовка смотрит на незнакомку с восторгом, аж рот открыл. Ну я ему устрою. – Красивенная. Пап, скажи. И малышка. Пап, моя мечта же сбудется, правда? А я Вовка. Ты просто не помнишь, потому что заколдованная была. А теперь тебе надо влюбиться в папу.

– Это что?.. Доктор. Мои родные? Вы их нашли? Мама? Господи, я… Это какой-то абсурд. У меня не может быть… Боже…

Доктор молчит, онемел бедолага. Я его, кстати, сейчас очень хорошо понимаю. Я сам в шоке и обалдении. Слова не могу выдавить.

– Мы сами нашлись, – радостно лыбится Вовка. Я его накажу. Честно. Надеру уши. Вот только немного в себя приду. – Можно я посмотрю сестренку? Можно? Мама Снегурочка. Я знал, что тебя найду. Точно знал сегодня.

Я наконец отмираю, хватаю этого балбеса за руку, тащу к выходу, не оглядываясь на опупевшую от чудесных новостей бабенку.

– Простите. Он просто мальчик маленький, – бросаю на ходу в растерянное лицо красавиц. – Ты что творишь? – шиплю, как раскалившийся самовар уже почти реыкщему сыну. – Ты понимаешь, что эта женщина…

– Наша мама. Она наша. Никому же не нужна больше. Ее не ищут, я слышал. А нам нужна она, и малышка нужна. И она точно такая, как я загадал. Ну давай ее заберем. Места у нас много. Это же лучше, чем ее в дурдом отдадут? И сестренку мою обижать будут. Ну пап. Ты же герой. Ты же сказал, что защитишь всех. Что поможешь им.

– Вов, она человек. Не котенок, не псинка. И девочка эта… Ты понимаешь, что ты соврал? А если у нее найдутся родственники? Ты как будешь потом ей в глаза смотреть? Мы как будем?

– Ты герой же, папа. Добрый и настоящий.

– Герой я, блин, с дырой. Я ей обязательно помогу. Сделаю все, что в моих силах. Найду ее родных, чтобы она и ее дочь были счастливы. Вов, это чужая женщина, чужая девочка. Да приди ты в себя. Мы с тобой только друг у друга есть. А ей не нужны чужие мальчики.