Флакон холодит пальцы. Руки буквально замерзают, будто я держу не стекло с декоктом, а лёд. После купания в пруду, несмотря на то, что согрелась и больше не мёрзну, нет даже намёка на насморк или простуду, пробирающий холод от флакона чувствуется особенно остро.

Оказавшись на широкой аллее, я почти сразу же попадаю на глаза слугам.

Кто-то громко сообщает, что я найдена.

—  Сюда, немедленно! —  Черис выкрикивает приказ безадресно, но поводок на шее не только сжимается, но и ощутимо тянет. Спасибо, что не рванула.

Прибавив шагу, я последние метры преодолеваю почти бегом.

Черс стоит на верхней ступени крыльца и смотрит на меня сверху вниз. Исходящая от неё злоба настолько густая, что кажется осязаемой. Черис… пугает меня одним своим видом, но я усилием воли давлю страх и заставляю себя приблизиться вплотную.

Флакончик почти обмораживает ладонь.

Я взбегаю по лестнице.

Ударит?

Взгляд многообещающий, но Черис косится на толпящихся слуг. Похоже, при них устраивать сцены она воздержится. По крайней мере пока. До решения Совета? Не важно. Сейчас Черис прикажет мне следовать за ней и за закрытыми дверями…

—  Тётушка! —  восклицаю я и леплю на лицо самую придурошную улыбку, какую только получается изобразить. —  Мне жаль, что я заставила вас волноваться. Но посмотрите, что у меня есть!

Ни слова лжи —  мне жаль, потому что её волнение грозит мне побоями.

Я вытягиваю руки и чуть ли не в нос ей упираю флакончик.

Черис отшатывается:

—  Что это? —  морщится она.

Я угадала —  переключается она быстро. Ярость сменяется интересом и недоумением. Видимо, подобные флакончики на дороге не валяются.

—  Не знаю, —  снова правда.

Я держу флакон слишком близко к её лицу, Черис явно неудобно, и она, видимо, решив, что я нашла его где-то в саду, не чувствуя подвоха, осторожно забирает его у меня двумя пальцами.

Интересно, она не чувствует холода?

Черис рассматривает флакон всё с большим интересом, а я вот замечаю, что стенки потеют, будто и впрямь настоящий лёд оказался в тепле.

Поводок тянет, вынуждая предупредить, сказать правду, но я терплю давление, отступаю вниз.

—  Госпожа! —  выкрикивает брюнетка, моя личная горничная, имя которой я так и не успела узнать.

—  Госпожа Черис, —  вторю я. Давление чуть ослабевает, мне удаётся глотнуть воздуха, и я снова замолкаю.

Предупреждения проходят впустую.

Стенки флакончика истончаются в местах соприкосновения с её пальцами. Появляются трещины, с хрустом флакончик складывается, как смятая скорлупа. Черис успевает отбросить его от себя, но заключёння в нём тьма всё равно выплёскивается, и я оказываюсь в кромешном  мраке точь-в-точь, как было в храме. Там Тьма не причинила мне вреда. А здесь…?

Я слепо пячусь.

Поводок вопреки ожиданию ослабляет свой удушающий захват. Я касаюсь горла —  давление чувствуется, но оно не мешает, только дискомфорт вызывает. Чем-то похоже на ощущение от очень тугого ворота.

Мрак развеивается.

Бесчувственная Черис, раскинувшись, лежит на ступенях крыльца.

7. Глава 7

Замерев, я смотрю на свою… хозяйку.

С одной стороны, я испытываю невероятное облегчение. Пока Черис без сознания, она не причинит мне вреда, не отдаст абсурдный, неприемлемый для меня приказ. Но с другой стороны… Меня захлёстывает новой тревогой. Только что я убедилась, что поводок не даёт гарантий безопасности. Черис дышит, грудь мерно поднимается и опускается. Больше похоже не на обморок, а глубокий сон. Черис жива. Но и только.

Откуда мне знать, что Ариэль не использует не усыпит меня?

— Госпожа! —  к Черис бросается горничная-брюнетка, опускается на колени, зовёт.