Некронавт хлопнул в ладоши и энергично потер руки друг о друга. В его глазах сиял огонь энтузиаста, взявшегося за любимое дело. Глянул на меня, потом на бледного Глена и просиял улыбкой.

– Ну что, голубчик, с тебя мы и начнем.

– Может не надо? Я ведь и так могу походить, – струхнул Глен.

Я скептически посмотрела на руку товарища по несчастью. Даже мне, не профессионалу в этом деле, она казалась неестественно вывернутой из плечевого сустава. Судя по озорному взгляду профессионала, господин Тихон уже мысленно вправлял вывих.

– Надо, миленький. Надо, – заверил он и оптимистично добавил:

– У меня зачет по травматологии.

Глен громко сглотнул, глянул на меня широко открытыми от перспектив глазами и поплелся в кабинет. Я осталась в коридоре одна. Стараясь не сильно всматриваться в собственную рану, сильнее сжала ладонь, но кровь продолжала бежать, капая с пальцев прямо на пол. И мне почему-то так совестно стало перед уборщицей, которой придется отмывать все это безобразие.

Встав, кое-как доплелась до поста медсестры, в надежде попросить кусок бинта или ваты, но лекарка вышла. Заметив на столике пачку с перевязочным материалом, я перегнулась через стойку и почувствовала за спиной чужое присутствие.

– Я смотрю кое-кто готов на все, чтобы выиграть в споре.

Не меняя позы, просто повернула голову и заметила северянина. Арктанхау стоял в сине-желтой форме факультета ядожалов и беззастенчиво таращился на мой эффектно оттопыренный зад.

– Я смотрю кое-кто не слишком наблюдательный раз решил, что я порежу руку ради сомнительного счастья встретиться, – грубо поставила его на место.

А потом отвернулась, схватила злополучный бинт и выпрямилась, ощущая, как от несправедливости все внутри начинает кипеть и возмущаться. Нет, ну это нормально? Почему спорили одни, а огребать мне?

Арктанхау посмотрел в район молнии на моей груди, после перевел взгляд на кровавую капель, срывающуюся с пальцев, нахмурился и выдал крайне неожиданное:

– Я могу перевязать рану.

Еще и потянулся, с явным намерением отобрать бинт и приступить к оказанию первой помощи.

– Нет! – я даже вздрогнула от мысли, что сильные пальцы северянина дотронутся до моей кожи. – Нет, спасибо. Я дождусь профессиональной помощи.

Арктанхау скривился так, словно был дирижером оркестра, а в третьем ряду фальшивила скрипка.

– Не трусь. Меня с детства учили обращаться с ранами, полученными в бою.

– Правда? Что-то не вижу на тебе серого фартука лекаря, – парировала я и отвернулась, ставя точку в разговоре сомнительной ценности.

Поспешно вернулась на свой стул, зубами разодрала упаковку и сжала бинт пострадавшей ладонью. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь в руке и висках.

Арктанхау облокотился на пост медсестры и следил за мной взглядом кота, приметившего жертву.

– Ты могла бы…

Что я там гипотетически могла по мнению северянина, так и осталось невысказанным. Полное боли «Ааа!» вырвалось из-за глухо запертой двери, пронеслось по коридору и отскочило гулким эхом от стен. Послышалась подозрительная возня, уже через миг сменившаяся на отчетливые звуки драки.

– Нет, пожалуйста, нет! – взмолился кто-то тоненьким баском, что-то упало и разбилось, испуганно вскрикнула девушка, и все стихло.

Я в шоке таращилась на дверь палаты, куда пару минут назад декан факультета помощи и возвращения увел Глена. Арктанхау ухмылялся с видом «может одумаешься и примешь мою помощь».

Тихо скрипнув, дверь в палату распахнулась. Напевая себе под нос прилипчивый мотивчик, в коридор вышел весь из себя довольный престарелый некронавт.