– Мне нужно будет в центральный сектор, – Вянка приложила ладонь к входной двери, ныряя в едва освещённый подъезд. – Получить доступ к бабушкиной квартире.

– Ты соскучилась по белым ночам? Я так привык окна не зашторивать в общаге, что сейчас вставать приходится, потому что в глаза светит и уснуть не получается.

– Я просто не переставала их закрывать, – девушка сжала ручку чемодана, отправляя тот вверх по лестнице перед собой. – Давно там не была. Четыре года уже. Хочу хотя бы посмотреть.

– Значит съездим. До тестирования или после?

– Послезавтра. Хочу нормально выспаться, мне Мараева уже видится. Три ночи снилось, как я не могу нарисовать векторы базового поглотителя, она спрашивает про принципы высвобождения силы, её свёртывания, переходит на примеры из бытовых заклинаний, а у меня не получается ответить ни на один вопрос.

Шед понимающе фыркнул: декан умела производить неизгладимое впечатление. А ещё – недрогнувшей рукой отчисляла неспособных даже со второй попытки сдать магическую теорию, считая, что исключительно “чутью” не место в их работе. Тем более что большинство таких чутких пытались прикрыть этим словом свою лень и нежелание учиться. На их курсе настоящих интуитов не было, да и вообще на факультете в последние лет десять. Данковцев вообще ни одной в специальности такого мага не встречал, пожалуй, кроме покойной бабушки Вики, мир её праху.

Квартира открылась им навстречу сама, напитывающая её магия ластилась, будто тоскующая по хозяину собака. Чемодан встал в угол у двери, проскакивая перед людьми, а Вянка с наслаждением втянула запах жилья.

Квартира Данковцевых была куда более обжитой, чем ярычевская, да и сама девушка предпочитала проводить время здесь. Только в последний год учёбы в школе, когда Шедов уже уехал в Огневищенск, она слонялась то здесь, то у себя, стараясь готовиться к поступлению, но вынужденное полное одиночество выматывало даже её. А попытки сблизиться с кем-то ещё, например, из одноклассников, разбивались о загруженность из-за грядущего поступления. В итоге она буквально переселилась в комнату друга, время от времени зарываясь в его записи. Открывший свой шкаф прошлым летом маг только обвёл взглядом одежду Вянки, вытеснившую его собственную, и с полнейшим смирением закрыл дверцу.

– Ты сначала в ванну, потом есть, или наоборот? – Шед нырнул в кухню, рассматривая содержимое холодильника.

– Боюсь, я в ней усну. Хотя после еды я тоже усну.

– Тогда ужинай. Если что, просто кинешь очищающее, а я полез, не могу, от меня смердит вокзалом как от последней псины.

– Спинку потереть?

Она видит как под прилипшей к коже футболкой дёргается лопатка, как ходят мышцы. И наверняка знает, что Шед не согласится. Впрочем, не спросить она тоже не могла. Тот стряхивает мгновение оцепенения:

– Ну, слушай, если бы предложила Волкова, я бы согласился. А ты мне как в тот раз расписную спину обеспечишь.

– Было за что, Олег тогда только решился со мной заговорить, а ты! Помешал мне наладить личную жизнь! Вот теперь будешь от меня страдать до скончания своих дней.

– Уже дрожу от ужаса!

– Смотри не поскользнись, не слишком там содрогайся.

– Услышишь грохот, не пугайся, в том месяце трубы заново зачаровывали, в угоду напору пришлось пожертвовать тишиной. Спасибо, что только свои шумят, а не соседские.

– Иди уже, водяной.

Ярычева без стеснения залезла в холодильник, который вполне обоснованно считала своим в какой-то степени. Негусто, но им хватит и даже что-то на утро останется. На сушилке у раковины нашлась и чашка, совершенно точно новая, с каким-то дурацким рисунком. Заслуженно проигнорирована в пользу привычной поллитровой кружки.