– Так чем же они тебя угощали, дед? – спросил он. – Маринкой? И, говоришь, своего копчения? Это точно, что своего?

– Своего, своего, – поднял дед голову от рубанка. – Я сразу по запаху чувствую, где свое, а где фабричное. Вот попробуй, говорят, мы ее в трубе, говорят…

– Так. – Зыбин встал. “Знаменитая вещь, копченая маринка! Попробовать бы сейчас ее, да где достанешь? Ну ладно, пойду к Кларе, хоть череп посмотрю! Все, может, веселее на душе будет”.

На серой инвентарной карточке было напечатано:

Над этой графой Клара сейчас и сидела.

Зыбин хмуро поднял череп со стола. Был он небольшим, желтовато-ореховым и таким же, как орех, сухим и жестким. Челюсть лежала рядом. Зыбин заглянул в глазницы, провел пальцами по зубам, хотел что-то сказать, но вдруг дрогнул и сел.

Так прошло с полминуты. Он молча держал череп перед собой и глядел ему в глазницы.

– Ты что это? – спросил директор почти испуганно.

Это было как припадок или наваждение, что-то щелкнуло, сдвинулось с места, и вдруг нечто большое, мягкое, обволакивающее опустилось на него. Он держал в руках голову красавицы. Ей, верно, не исполнилось еще двадцати. У нее были большие черные глаза, разлетающиеся брови и маленький рот. Она ходила, высоко подняв голову.

Он повернул череп и посмотрел на него в профиль. У красавицы была тонкая светящаяся кожа. Она умела царственно улыбаться – была горда и неразговорчива: ее считали колдуньей, ведьмой, шаманкой, а потом ее убили и забросили на край земли. И в течение многих веков лежал над ней камень тяжелый, чтоб никто ее видеть не мог. А вот сейчас он держит в руках ее мертвую голову.

– Вы написали, – сказал он, – “найден под нависшей глыбой”. Это не погребение!

Он именно сказал, а не спросил, он точно знал, что это было не погребение, а просто дикое поле, глыба и ее тело под ней. Он сам не понимал, откуда пришло к нему это, но это пришло все-таки, и он знал об этом уж все.

Клара пожала плечами.

Он еще постоял, подумал. Вот здесь были ее губы, здесь глаза, здесь уши и эти серьги в них.

– Пишите, – сказал он, – вот в этой графе пишите: “Женский череп молодой особы грациального сложения”. Тут скобка: “Неполное зарастание черепных швов; не стертые жевательные плоскости; в верхней челюсти присутствуют молочные зубы”. Скобка закрывается. Точка.

Он повернулся к директору.

– Всё, всё пока!..

– Ну что тебе рассказал особенного дед? – поспешно спросил директор.

Лицо красавицы стало меркнуть, таять и наконец погасло совсем, когда Зыбин ответил:

– Про маринку собственного копчения рассказал. Эх, поел бы я сейчас маринки собственного копчения, да где ее взять, не сезон ведь. Хотя пошли, пожалуй, Клара, на базар по маринку, а? Поищем?

– По маринку? – спросила Клара удивленно.

– По маринку, маринку, – ответил он ей нежно.

– По маринку? – вдруг рассердился директор, но тут же рассмеялся, и все тоже рассмеялись. – Ладно, – сказал директор, – по маринку потом пойдешь. Ты поднимись наверх, посмотри, что у меня там творится. Ангелы пришли. Теперь уж в полной ангельской форме. Сидят, пишут и тебя зовут. Я говорил, что тебя это не минует. Иди, не бойся. С ними не соскучишься.