— Кто пожаловал? — поинтересовался вынырнувший из-за стеллажа невысокий и очень уж пожилой человек, чем-то отдалённо на кого-то похожий. Кого-то хорошо знакомого из той, прошлой, Земной жизни, вот только на кого? — О-о-о, — окидывая меня взглядом с головы до ног произносит и добавляет: — Новенькая.
Что тут сказать в ответ? Киваю. И мне показалось, будто и в его глазах промелькнуло узнавание и какая-то скрытая радость? Бр-р-р… Ну и бред. Чего только не причудится порой!
— Книжки, стало быть, надобны? — произносит, кивая своим мыслям. — Стой. Стой! Не говори… Дай-ка, угадаю? Экстремалка?
Прозвучало, мягко говоря, странно, но факт остаётся фактом — он угадал… Или знал. Да наверняка сотрудники учебной части уже поставили его в известность о появлении новой адептки.
— Не забивай себе голову, — тем временем, доставая новенький формуляр, усмехается дедок. — Здесь разве что глухой да немой о твоём появлении не судачит. Вот, заполни.
— Почему? — интересуюсь, принимая из его рук ручку и бланк.
Я искренне не понимаю, чем вызвала столь пристальный интерес, ведь насколько мне известно, все студенты моего факультета — попаданцы. И вот же беда бедовая, легко сказать — «заполни», текст я ещё хоть как-то понимаю, пусть и несколько заторможено, а писать-то как?
— А тебе ещё не объяснили? — воззрился на меня старик.
— У-у, — помотала головой я, гадая: что ещё за сюрпризы меня ждут?
Заметив мои терзания, добавил:
— Вот, потренируйся, — говорит, протягивая лист бумаги. — Просто не напрягай голову и пиши. Всё само собой получится.
Ну я и попыталась вывести: «Дэйла Кронд». Проблема ведь не только в том, что языка здешнего практически не знаю. Маги что-то намагичили, и говорить на местном наречии я теперь могу, и со слуха информацию воспринимаю на лету, ну если не брать в расчёт ту больно уж замудрённую лекцию, на которой присутствовала сегодня утром. Читаю с задержкой, но хоть так, а вот писать…
И беда не только в неумении. Руками писать я ещё дома почти разучилась, ведь вечно общение сводилось к переписке с помощью разнообразных гаджетов или голосовой связи, разве что подпись ставила, это да — было. А тут ещё и непривычная для меня ручка, что-то сродни чернильному перу: толстое основание никак не укладывается в пальцах, ещё и кончик цепляется, противно шкрябает по бумаге, оставляя отнюдь не живописные кракозябры. Кто-то такими ручками шикарные закорючки выводить умеет, кто-то карябает, как курица лапой. Я явно отношусь ко вторым.
— Не робей, пиши, — подбодрил меня старик. — Не ты первая в такой ситуации оказалась.
— Так чем же я привлекла внимание? — интересуюсь, приноравливаясь к ручке, и для начала просто выводя всякие зигзаги и закорючки на выделенном мне листочке бумаге.
— Из твоего мира нам крайне редко кто-то подходит, — говорит. — Слишком консервативные, слишком расслабившиеся в условиях технически развитого мира. От них толку ровно столько, сколько и от местных. Зато такие редкие исключения, как ты, зачастую оказываются гораздо живучее и сильнее своих коллег. Потому что стать иным, не таким как все, в неприспособленном для этого мире может только человек, имеющий железный внутренний стержень и умеющий стремиться к поставленной перед собой цели.
— Однако, — усмехнулась я, выводя очередную загогулинку.
Радоваться ли этому обстоятельству? Тому, что попала сюда? Или, вернее сказать, тому, что некогда выработала в себе способность добиваться поставленной цели, благодаря чему я тут. За сам факт того, что вновь могу крепко стоять на своих двоих я безусловно благодарна. Но как известно, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И это настораживает. Однозначно где-то есть подводные камни, просто я их пока не вижу и не могу оценить масштабов трагедии. Хотя… Одно только название выпавшего мне по жребию задания чего стоит — «лабиринт смерти»! Не придёт ли тот день, когда я пожалею о том, что не осталась никому не нужной калекой на Земле?