Похлопав по карманам, адмирал извлек сигареты, двинув на крыло мостика, на ходу чиркая, нервно ломая спички.

Снаружи чуть посвежело. Духота сошла. Море было сравнительно спокойно, смолянистую черноту его глади немного рябило легким, загулявшим ветром. Но, похоже, где-то в океане основательно отштормило, докатившись зыбью и сюда – до западной части Южно-Китайского бассейна.

Ночь при полной луне была почти прозрачна, и черный абрис впередиидущего мателота просматривался все еще четко – корабль продолжал удаляться, выбирая необходимый интервал в эскадренном порядке. Это был «подопечный» ТАРКР. Справа от него по траверзу маячил много меньший силуэт СКРа «Грозящий», который в составе еще трех «сторожевиков» входил в ближний «круг-коробочку» обороны тяжелого крейсера.

Ночью все кошки серы, но эта загадочная подлунная полувидимость придавала обоим кораблям какую-то странную противоречивую гармонию, скрыв детали, братая их общей боевой сутью, но и подчеркивая величие одного перед другим.

– Какой же он все-таки здоровенный! – вырвалось у кого-то из сигнальщиков, не заметившего появления командующего и тут же получившего в бок от старшины.

– Да уж, – усмехнулся адмирал, докрошив последнюю отсыревшую спичечную серку. – Огонька не найдется?

Руководство по тактическому маневрированию эскадры предписывало каждой боевой единице свое место в системе обороны, с назначенным сектором ответственности – для наблюдения, оповещения при обнаружении противника, огневого и других воздействий.

Естественно, ордер был хоть и «походный», но не «парадный». Пожалуй, наиболее плотно держались СКРы, опекающие «главный объект» – тяжелый крейсер. Эсминцы дальнего рубежа, как и положено, были «вынесены» на несколько миль.

Тем не менее эскадренных сил и средств было более чем достаточно, чтобы корабли помимо своего сектора ПВО и ПЛО прикрывали соседний, обеспечивая так называемый «перекрыш», исключая «мертвые зоны» в обороне.

Основной противолодочный рубеж в курсовых и фланговых секторах соединения поддерживали БПК. Дополнительно каждый корабль, оснащенный активно-пассивными гидроакустическими системами, вел свою индивидуальную работу, не забывая «сбрасывать» данные на флагман.

Ночь – ее остаток – обещала быть напряженной, но начиналось как-то без сюрпризов, даже томительно…

…за первый обозначенный командующим час и пройденных 12 миль вьетнамских террвод…

– Что супостат? – Сам того не замечая, контр-адмирал успел спуститься на ГКП[46] флагмана, отлучиться и снова вернуться.

Сначала оперативный дежурный по эскадре дал конкретные цифры – пеленги, удаление, курсовые углы. Затем уже командир корабля, когда Анохин перешел на более неформальный тон прокомментировал:

– Интересно и смешно было наблюдать, как поначалу ближний «восточный» фрегат, бортовой номер 1050, задергался, что тот Промокашка в «месте встрече»[47]. Сейчас уже медленно смещается по пеленгу к северу, строчит шифром как оглашенный донесение на «Папу». Второй дозорный – фрегат типа «Нокс», определившись с нашим курсом, маячит впереди в тридцати милях.

– Акустики?

– Минимум трижды ловили шумы подлодок, но это всякий раз оказывались наши.

Второй час согласно графику похода.

Среднюю оперативно-экономическую скорость по эскадре подняли до восемнадцати узлов.

Крейсер управления «Адмирал Сенявин» – на ГКП атмосфера постепенно накаляется, то и дело слышатся доклады операторов и флагманских специалистов:

– СКР «Летучий»! Северо-западный сектор. Контакт с неопознанной подводной лодкой! Координаты… курс… интенсивность! Сопровождает ее в акустическом контакте! К преследованию подключилась поисково-ударная группа малых кораблей!