Она уронила руки на колени».

Писали бы сочинения: «Образ обманутой женщины в повестях Ясинского», «Психологизм прозы Ясинского».

Бог упас, подарив нам Толстого и Чехова!

Русское бытописательство (быто-описательство) – представленное такими мастерами, как Боборыкин, Слепцов, Помяловский, Альбов, Ясинский, целая куча писателей-народников, – частью ушло в Горького (у которого в советской литературе не было серьезных продолжателей) – а затем разбилось на ручейки:

кондовый соцреализм – Кочетов, Ажаев, Бабаевский, Николаева…

советский экзистенциализм – Трифонов, Горенштейн, Карабчиевский, поздний Катаев…

советский депрессионизм – Зощенко, Петрушевская, Садур…

советский беллетризм – ранний Катаев, Лидин, Нагибин, И.Грекова, Токарева…

Из беллетризма вышел бурный поток любовных романов под условным названием «Он изменил, но я не верю!» Но там с быто(о)писательстом очень слабо. Условный мир городской сказки.

Зачем в Москве памятник Энгельсу? Что он сделал такого-этакого для России, чтоб ему стоять и глазеть прямо на храм Христа Спасителя? А меж тем прояви мэрия хоть чуточку изобретательности… Немножко бы подчеканить Энгельсу бороду и прическу – и готовый Достоевский!

И не надо было бы ставить около Библиотеки эту странную фигуру, скрючившуюся на кончике табурета…

С переводчиком Игнатием Ивановским однажды я обсуждал переводы Киплинга. Он ругал какой-то перевод, а я сказал, что всё равно неплохо и даже вполне хорошо.

Ивановский сказал:

– Киплинга можно очень плохо перевести, а будет вполне хорошо. Представь себе огромный воз свежайшей лесной земляники. И вот его вывалили в грязную помойку.

– И что?

– И то, что из середины этой кучи спокойно можно есть землянику и наслаждаться ее вкусом и ароматом. Некоторое время.

В последнее время всё чаще вспоминаю эту притчу. Особенно когда слышу про премьеры, вернисажи и презентации.

Просто гулять вразвалочку хоть три часа подряд или просто руками махать без напряжения – никакого толку. Но и бежать, чтоб сердце выскакивало, или тягать непосильные гири – тоже вредно. Надо – с небольшим приятным усилием.

Это же касается книг. Дамские романы и галактический хоррор – считай, что ты вообще ничего не читал. Но из последних сил водить пальцем по строкам «Поминок по Финнегану» Джойса или «Идиота в семье» Сартра (огромный том о детстве Флобера) – тоже без толку.

Надо – с небольшим приятным усилием. Ошибки в выборе книг – это неумение ставить себе планку.

Купил книгу: «Уильям Шекспир. Гамлет, принц датский. Сонеты». В новом переводе С. Степанова.

Автор доказывает, что и сонеты, и «Гамлета» написал не «самородок из Стратфорда Уильям Шакспер», а граф Рэтленд и его жена Елизавета Сидни. Интересно. Но, на мой взгляд, бессмысленно. Когда российский филолог доказывает, что незавершенный роман Шолохова «Они сражались за Родину» писало несколько человек, в т. ч. Андрей Платонов, это важно хотя бы потому, что для нас это живые люди, почти современники. А тут? «Поэмы Гомера написал не он, а другой человек, которого тоже звали Гомер и который тоже был слеп».

Хотя историко-филологическая игра, конечно, увлекает.

Ах, как я любил Синявского!

«…Вот мяч переходит к нападающему, вот ему наперерез бросается хавбек, пытается отобрать пас назад передача вперед обводит еще двоих одиннаодинсвратаремудар…

Удаааар! Штанга… Опять с центра поля начинают, опять атака удар удар вратарь отбивает мяч прямовногифорвардупадаетворотапустыеударррр!!! Мимо… Фу. Как говорится, курам на смех… А еще команда мастеров. Фу».