В пятницу я решила вначале заглянуть в больницу, а уже оттуда направиться в Общество потомков царской семьи. Как раз получу от Сони последние указания. Да и надо бы поговорить с ней без присутствия следователей.

Соня была рада меня видеть и явно пошла на поправку. Она уже не выглядела такой бледненькой, в глазах появились огоньки. Оказалось, что ее начальник из клуба привозил к ней пластического хирурга, который осмотрел бок и сказал, что все можно исправить. После пластики немного макияжа – и никто не заметит, что ей его прострелили, а потом зашивали.

«Неужели в ночных клубах так беспокоятся о сотрудницах?» – подумала я.

Соня словно прочитала мои мысли.

– У нас любовь была с Веней… – мечтательно сказала она. – Он меня очень поддержал после того, как Витю – Рябого – убили. Если бы не Веня… Он и на работу меня устроил. Чувствует ответственность за всех своих женщин.

– Такие мужики – редкость, – заметила я.

Соня кивнула, из левого глаза капнула одна слезинка. Соня быстро смахнула ее тыльной стороной руки.

– Знаешь, Веня мне – как подружка. Я ему все рассказать могу, посоветоваться. Разобраться с мужчинами он мне помогает. Ему, например, никогда не нравился Юра… И сейчас он мне сказал, что ожидал чего-то подобного…

– То есть Веня знаком с Юрой?

– А как же?! Юра же в наш клуб часто ходит. И отец Богдан ходит.

– Поп?! К вам?!

– А что такого? Он что, не человек? – воскликнула Соня. – И вообще он в зале обычно не сидит… – задумчиво добавила она. – Или редко… Он все больше в служебных помещениях. С людьми разговаривает. Он людям помогает, Наташа! Наши все говорили, что после разговора с ним на душе легче становится. Он знает практически всех посетителей. Он им машины и дома освящает.

Хотя чему удивляться, если теперь прозревшие чиновники (любого пола) во время службы в православном храме в алтарь залезают, где молятся перед телекамерами, и их оттуда попы не только не сгоняют, а еще и цветы вручают перед всей паствой в религиозный праздник, во время службы. При виде этого зрелища я, помнится, задумалась, что бы было, если бы какой-нибудь нормальный священник засадил кадилом по наглой чиновничьей морде вместо того, чтобы публично лизать чиновничий зад? Сомневаюсь я что-то, что была бы подставлена вторая щека…

«Может, отец Богдан все-таки благое дело делает? – подумала я. – Если с людьми разговаривает и помогает хотя бы словом?»

– И грехи отпускает? – спросила я вслух.

– Да, конечно, – как само собой разумеющееся, сказала Соня. – И благословения дает тем, кто попросит.

Против отца Богдана Вениамин Левкович, как выяснилось, не только не возражал, а, так сказать, передал ему Соню с рук на руки. «С ним тебе будет хорошо», – сказал он девушке.

Но меня на этот раз интересовала Людмила Борисова, с которой Соня вместе работала. Есть ли у Сони какие-то версии? Почему убили Людмилу? Потому что она заезжала к раненой и могла – пусть только теоретически – видеть убийцу?

– Она НЕ могла видеть убийцу, – сказала Романова. – Она же приехала самой последней – из всех, кто тогда у меня появлялся. Убийца давно ушел. Если его вообще кто-то и видел, то только Юрик. Больше некому. А Юрик на мужика внимания бы просто не обратил. И какое ему вообще дело до того, кто выходит из моего подъезда и кто в него входит?

– Но у тебя есть хоть какие-то версии, почему убили Людмилу?! Ты только подумай, что сделали с твоей подругой! Или, считаешь, все произошло случайно и дело в рекламе компании «Сфинкс»?