Мужики с завистью поглядывали на Трофима и одного понять не могли: откуда же у него такие деньжищи?

Но скоро разгадка явилась сама собой.

Однажды о Богородице Трофим по своему обыкновению шел пошатываясь по деревне и во всю глотку кричал излюбленные слова: «У Трохи вина – Двина!» Около магазина ему повстречался пекашинский зубоскал и пьяница Пека Векшин, который тут же бесцеремонно стал навязываться в гости.

Трофим было на попятный: есть, мол, квас, да не про вас, но кругом были люди, и он, быстро передумав, хлопнул Пеку по плечу:

«Пойдем, Пека, запою! До белой горячки запою…»

Дома Трофим усадил дорогого гостя за стол и после долгой отлучки из избы вернулся с четвертинкой.

«Начнем с маленькой, а к окияну приплывем», – успокоил Трофим Пеку.

Ну, с маленькой, так с маленькой – лишь бы к окияну приплыть.

Выпили по рюмашечке.

«Что, парень? – крякнул от удовольствия Трофим. – Небось как Христос по сердцу прошел? У Трохи не вино – причастье»«

Выпили еще по одной. Вдруг Трофим спрашивает:

«Ты, Пека, того… не запьянел?»

«Да с чего? Уж не с этого ли наперстка?»

«Трохин наперсток иного ведра стоит», – отрезал Трофим.

После третьей он снова спросил:

«Налить еще, Пека? Устоишь? Дойдешь до дому?»

Пека только руками развел.

«Да ты смеешься, Трофим?»

«Какой тут смех, когда ты руками машешь?»

Пека вспыхнул, начал вставать из-за стола. Трофим Пеку успокаивать, а тот свое – хочет встать. За этой возней кто-то из них нечаянно смахнул со стола рюмку.

«Ты во как! Посуду бить! – взбеленился Трофим. – Это за мое-то угощенье?»

Пека оторвал от себя хозяина, кинулся к дверям. Тогда Трофим заорал на всю избу:

«Макса, хватай его! Он с пьяных глаз весь дом разнесет».

В ту же секунду с полатей соскочил старший сын Максимко и по-медвежьи облапил сзади Пеку.

А через несколько минут Трофим шел по деревне и всем встречным говорил:

«Пеку Векшина запоил сегодня. Всю посуду у меня перебил. Лежит на сеннике без задних ног… Весь дом винищем провонял. Скотина от тошноты стоном стонет – хоть из двора выводи».

Постепенно около Трофима собралась толпа любопытных, которая выразила желание посмотреть на распьянющего Пеку. И ведь понимал Трофим, что нельзя вести к себе мужиков, но такой уж он был: начнет хвастать – остановиться не может.

«Пойдемте, все пойдемте! Всех запою! Дальше порога моей избы никто не уйдет».

А когда мужики, предводительствуемые хозяином, подошли к его дому, то увидели: во дворе, вызволенный парнями, стоит трезвехонький Пека Векшин и на все лады поносит Трофима Лобана.

Вот почему сейчас, много лет спустя после этой истории, когда Трофим стал похваляться вином, никто не придал значения его словам.

А Трофим не унимался.

– Сейчас – не до войны, – кричал он, – не скажу, что запою, а все равно трезвой из моей избы не уйдешь!..

Под конец, когда пришла старуха и стала упрашивать его идти домой, Трофим еще пуще начал куражиться и дошел до того, что растянулся на мостках.

– Ты, Трофимушко, пьян, да умен, – съязвила Варвара. – Небось в лужу не упал – на сухое норовишь.

– А ты что? – рывком приподнялся Трофим. – Покупала мне рубаху, чтобы в лужу?

Но одумавшись, он так топнул по луже, что брызгами окатило женщин и ребятишек.

– Очумел, старый дурак! Будешь ерепениться – свяжем да бросим на задворки.

– Ха-ха-ха!

– Что вы с пьяного хотите, – примирительно сказала Дарья.

Ободренный ее сочувствием, Трофим заорал, размахивая руками:

– Все сокрушу!.. В гитлерину мать!.. Я бы этого Гитлера!..

– А что бы ты, Трофимушко, сделал? Ну-ко?

– Я бы этого Гитлера… я бы… – и тут такое завернул Трофим, что все схватились за животы.