— Да, это Женя. 

— Какое прекрасное имя.

— Мам, это Женя Еникеев. Помнишь, когда-то жил по соседству с нами?

— О, боже, Женечка, конечно же, я помню. 

— Здравствуйте, — послышался его голос, а затем он сам предстал перед камерой во всей красе.

— Как же ты вырос, стал таким привлекательным молодым человеком. 

— Спасибо, вы тоже прекрасно выглядите, — засмущался Женька. 

— Как мама? 

— Отлично.

— Ты приехал проведать бабу Лену? 

— И не только. Уже успел повидаться с отцом. 

— Молодец. Юра так сильно скучает по своим детям... 

— Мама? — прервала её, поскольку воспоминания и прочее могли затянуться, а по физиономии Женьки было видно, что парень чувствовал себя неуютно под напором допроса. 

— Прошу прощения, я не во время, не буду вам мешать. Зайду позже. 

Последнюю фразу он адресовал мне, улыбнувшись. 

— Нет, нет, нет, — тараторила мама. — Кому пора, так это мне. Вика? 

— Я тут, мам, — рыжий комочек маминого счастья требовал моего внимания, разлегшись у моих ног. 

— Дорогая, какой он симпатяга. Всегда нравился этот мальчик. 

Ни тебе одной, — хотелось добавить. 

— Ты бы обратила на него внимание: такой добрый, ласковый и заботливый. 

Последнее она хорошо подметила. Шепотом. Женька смущённо улыбался, присев на диван и исчезнув из вида камеры. 

— Так что, бери быка за рога, пока он не переключился на красную тряпку... 

— Мам, — стону я, — до скорого. Целуй от меня папу. 

— Хорошо, милая, а ты передай Арсению, пусть мне позвонит.

— Договорились. Пока. 

Послав ей воздушный поцелуй, я быстренько нажала на кнопку отключения и закрыла крышку ноутбука. 

Обернувшись в сторону, где сидел Еникеев, я поймала его лукавую улыбку, а также глаза, что с интересом разглядывали меня. 

Ёлки-палки! 

Моя прическа. На голове красовался цирк «Шапито», на теле — футболка цвета детской неожиданности да штаны-шаровары. А в комнате мы: я, он. Вдвоем. Сидели напротив друг друга.

Какой тут, мама, мог быть интерес у «быка», когда рядом в прямом смысле слова сидела «корова»? Я тяжело вздохнула, и пушистый Рикки ретировался в другую комнату, не добившись от меня  внимания. 

— О чем думаешь? — спросил он, потянувшись телом, и майка серого цвета подчеркнула рельеф его прекрасного торса. 

— Да, так, ни о чем, — мне стоило бы подобрать с пола свою челюсть. — А ты зачем пожаловал? 

Я была в тот момент очень гостеприимной хозяйкой. 

— Проведать одну девчонку, — пожал плечами.

— И как? Успешно? 

— Сейчас узнаю. 

Я звучно сглотнула. Когда он встал и направился ко мне, то казался таким пугающе громадным. Хотя нет, больше я была напугана его намерением. Женя подошёл ближе и склонился таким образом, что наши лица находились недалеко друг от друга, на одном уровне. 

Он хотел меня поцеловать? 

Я инстинктивно прикрыла глаза. 

— У тебя алые щеки. Температуришь?

— Нет, — тут же распахнула их.

Ага, как же. Это, Евгений, была не температура, а мое обычное состояние, когда ты находился рядом.

— Хм, точно нет, — проверил рукой на ощупь мой лоб. Затем быстро дотронулся до него губами, отчего у меня перехватило дыхание. 

— Таблетку от боли принимала? 

— Нет.

— Почему? — нахмурился он. 

— Нога н-не болит... Больше. 

— Это ты сейчас так говоришь, к вечеру может опять разболеться. 

— Не переживай. Справлюсь как-нибудь.

Я всячески намекала на то, чтобы он бросил нянькаться со мной и ушёл. 

Но Женя не собирался. Он забрался рядом на кровать. Пульт от телевизора мигом оказался в его руках, и дурная привычка щёлкать каналы, похоже, была присуще не только мне. 

— Арсения нет, и он появится только к вечеру, — подала я голос.