– Это ложится позорным пятном на наше правление, – сказала она королю.

Луи-Филипп попытался ее успокоить:

– Господин Тьер – честолюбец, для которого все средства хороши. Пусть поступает так, как считает нужным. И посмотрим, до чего он дойдет, чтобы узнать, на что он способен.

Свадьба состоялась без излишнего шума 7 ноября в полночь в мэрии второго округа Парижа. После чего молодожены отправились в церковь Сен-Жан, что находилась в предместье Монмартр, и получили там благословение кюре[37].

В час ночи Адольф и Элиз в сопровождении госпожи Досн, нежно их расцеловавшей, отправились спать в министерство.

Галантный Тьер повел себя с малышкой Досн точно так же, как вел себя всегда с ее милой мамочкой…

На другой день, узнав о том, что брак этот был освящен церковью, королева успокоилась.

– Все-таки этот Тьер уважает религию…

Конечно, она не могла предположить, что министр, зная о нуждах кюре церкви Сен-Жан, получил от того отпущение не высказанных ему прегрешений в обмен на калорифер…

Это танцевало тело, полное желаний…

Грильпарзер

В июне 1834 года парижане, потрясенные бойней на улице Транспонтен[39], на некоторое время отвлеклись от политики и заинтересовались приезжей танцовщицей.

Этой танцовщицей была знаменитая Фанни Эльслер, приглашенная директором театра «Опера», доктором Вероном, во Францию для того, чтобы порадовать парижскую публику.

Парижские газетчики напечатали восторженные отзывы о молодой балерине, и вскоре всему Парижу стало известно о том, что у нее были «самые красивые в мире ноги, безупречные колени, очаровательные руки, грудь богини и женское очарование самой Дианы».

Этих качеств вполне хватило для того, чтобы заставить предаться мечтам о ней всех мужчин, начиная с маршала Сульта и кончая последним приказчиком. Но восторженным парижанам суждено было вскоре пережить такой удар, от которого не смогли оправиться даже некоторые из их потомков.

2 июня журналист Шарль Морис, руководивший «Театральным курьером», опубликовал о Фанни статью, которая заканчивалась такими словами:

«Когда эта артистка работала в Венском театре, ходили слухи, что ею интересовался некий очень милый французам принц, умерший от отчаяния в расцвете лет. Правдив ли этот слух или ложен, он вполне может вызвать расположение и пробудить интерес парижан к мадемуазель Эльслер (sic). Но это можно расценить всего лишь как повод к тому, чтобы вызвать сладостные воспоминания, всего лишь как мысль, связанную со столькими надеждами и со столь жестоким разочарованием. Всего лишь поводом (несомненно косвенным) для того, чтобы засвидетельствовать те чувства, которые хранят французы к останкам знаменитых соплеменников, спасенным из потока отступничества. А посему люди воспользуются случаем для того, чтобы пойти посмотреть, поаплодировать и поразмышлять».

И сразу же во всех парижских салонах, конторах и лавках люди стали задавать себе и друг другу вопросы. Неужели это возможно? Неужели эта молодая женщина и вправду была любовницей сына Наполеона I, Орленка, который умер два года тому назад? Можно ли представить себе, что эти тонкие ручки гладили белокурые локоны сына императора?

Спустя несколько дней статья Жюля Жанена в таком серьезном печатном органе, как «Дневник дебатов», рассеяла сомнения самых скептически настроенных людей.

«Не так давно в Вене, – писал журналист, – в парке, окружавшем королевскую резиденцию, появлялась вечерами некая молодая женщина, за которой наблюдал, свесившись из окна, герцог Рейхштадтский