Согласно картам, с которыми я сверился, мы теперь без всяких сомнений плыли в Адриатическом море. Я продел веревки в отверстия дисков от штанги, завязал их, и перекинул через плечи. Было трудно натянуть на грузила эластичный тренировочный костюм и остальную одежду. Я накинул на себя непромокаемый плащ, едва ли в состоянии идти к тому времени, как покинул каюту.

Я прокрался по пустой палубе, с усилием стараясь держаться прямо. Море было спокойным, а ночь благоухающей. Парочка влюбленных, наслаждающихся лунным светом, подозрительно взглянула на меня, когда я прошаркал мимо них к точке на правом борту. Десять лет, почти день в день, Джоан, когда ты поскользнулась и покинула меня, прочь от боли и обиды. С чудовищным усилием я перекинул одну ногу через поручень. Я отдышался, бросил последний долгий взгляд на багряное небо, затем наклонился всем телом, и бросился с поручня в Адриатику.

ХОРОШИЙ СЫН

Он был хорошим сыном, и как все хорошие сыновья по-настоящему любил свою мать. На самом деле, он совершенно боготворил эту женщину.

И все же, он не мог заниматься любовью с ней; только не в присутствии отца, сидящего и наблюдающего за ними.

Он вылез из постели и набросил халат, чтобы скрыть неловкую наготу. Идя из комнаты мимо отца, он услышал, как старик сказал ему вслед: «Да, Эдип, твой ебаный комплекс налицо».

КАК СОШЛИСЬ ЖЕСТОКАЯ СТЕРВА И ЭГОИСТИЧНЫЙ УБЛЮДОК

Она была жестокой стервой; а он эгоистичным ублюдком. Они буквально врезались друг в друга однажды вечером в пабе Грассмаркет. Они смутно припомнили, что их кто-то когда-то знакомил, но не могли вспомнить никаких подробностей. По крайней мере, именно это они сказали самим себе и друг другу.

Она за словом в карман не лезла и вела себя крайне оскорбительно, но он не обращал на это внимания, так как был безразличен ко всему, за исключением восьмидесяти шиллингов (восемьдесят шиллингов – так в Шотландии называют крепкое темное пиво – прим.перев.), которое опрокидывал пинту за пинтой. Они решили пойти в ее квартиру перепихнуться. У него своей квартиры не было; сидя на полном обеспечении у родителей, он считал бессмысленным обзаводиться ею.

Сидя на кровати, она наблюдала, как он раздевается. Ее лицо помрачнело, когда он снял с себя свои пурпурные боксерские трусы.

– Кого ты рассчитываешь удовлетворить этим? – сердито спросила она, бросив на него презрительный взгляд.

– Себя, – ответил он, ложась на кровать рядом с ней.

После самого процесса, она злобно поносила его выступление с таким ядовитым сарказмом, которое разорвало бы хрупкое сексуальное эго большинства мужчин в клочки. Он едва ли слышал хотя бы слово из тех, что она сказала. Его последние мысли, когда он проваливался в пьяный сон, были связаны с завтраком. Он надеялся, что у нее довольно много съестного и она приготовит утром хорошее жарево.

Конец ознакомительного фрагмента.