– А потом я отвезу тебя в Форт на своем пикапе, – прошамкал Ларри. – Все одно надо будет зубы вставить. Чтоб мне провалиться, тамошний остроухий точно обдерет меня по-полной. Но ты уж не обессудь, лежать придется в кузове, завернувшись в саван.

– Без проблем, – ответил Джим. – Но сначала я все-таки хотел бы принять душ.

– А что, брат Ларри, – посмотрел на беззубого гном, задрав голову. – Найдется ли у тебя лохань теплой воды? Если мне не изменяет память, мертвецов перед погребением следует омывать.

– Лохань-то найдется, – прыснул трактирщик. – Да только ни одной женщины в деле, а обмывать должны женщины.

– Больно жирно ему, женщину, – проворчал Пат. – И сам управится. Главное, чтобы мыло имелось.

– Далеко не все женщины жирны, – не согласился гном.

– Если честно, я согласен даже на гель для душа, – подал голос Джим. – Душ не обязателен. Лохань подойдет.

Пикап у трактирщика был старый и завелся с трудом, и всю дорогу тряс Джима так, словно в машине вовсе не было ни рессор, ни амортизаторов. Зато до Форта старый автомобиль и в самом деле долетел за полчаса, хотя Джим уже с половины пути сбросил с себя пахнущий плесенью саван, который как будто уже послужил настоящему мертвецу, снял куртку и раскинул руки, чтобы просушить на ходу наскоро постиранную и вычищенную одежду.

Он смотрел по сторонам, вглядываясь сначала в поднимающийся над дорогой лес, затем в начавшиеся справа и слева поля и дома, окруженные колючей проволокой и напоминающие скорее бетонные укрепления. За укрепленными домами пошли дома уже более похожие на жилье, первые этажи которых были все так же обложены или камнем, или мешками с песком, но на вторых этажах колыхались занавески и даже кое-где стояли горшки с цветами. Вслед за ними потянулась уже обычная застройка в два или три этажа, но покрытая отметинами или давней войны, или еще какой-то беды. Кое-где на улицах этого города, который опять же казался чем-то знакомым, виденным в какой-то послевоенной хронике или в документальных фильмах о великой депрессии, стали попадаться автомобили, прохожие, уличные торговцы, даже играющие дети, и высунувшийся из кабины пикапа Пат даже крикнул Джиму, что вот это как раз и есть Пригород, в котором можно жить, хотя, конечно, вся жизнь за рекой, в Городе. А потом Джим увидел и Город.

Он высился за широкой рекой и напомнил Джиму вид на Манхеттен с подплывающего к Нью-Йорку корабля. Хотя река, что отделяла Пригород от Города была не так уж и широка, имея где-то около полумили в самом широком месте. Но небоскребов на той стороне было значительно больше, чем в Нью-Йорке, начинались они в приличном отдалении от воды, зато вставали сплошной стеной, вздымались почти до неба и искрились разноцветными огнями даже днем.

Затем пикап миновал огромное полуразрушенное знание с надписью «subway», что немало удивило Джима на фоне того, к чему он был привычен в Нью-Йорке, подъехал почти к набережной и резко повернул направо, чтобы вскоре загреметь колесами по перекрытому щитами с колючей проволокой мосту скорее всего над той самой речушкой, что текла с севера и отделяла Прорву от Пущи. На мосту пикап остановился для недолгого разговора с придирчивыми охранниками, а второй раз встал уже в воротах старинной крепости, что занимала всю внешнюю стрелку между двумя реками. Здесь разговор с охраной затянулся, но Ларри Бёрд столь убежденно шамкал, тыкая рукой в сторону Джима, что охранник, вооруженный армейской винтовкой, махнул рукой и дал команду пропустить машину, как понял Джим, в тот самый Форт, куда он и хотел попасть. Его путешествие подходило к концу.