Ашкенази ринулись и в Британию – особенно в конце XIX века, после начала погромов. Въезд в Британию был не труден, и еврейская община выросла в несколько раз. В годы правления Гитлера в Британию выехало еще то ли 200, то ли даже 300 тысяч евреев из Германии. После войны – до 100 тысяч польских евреев.

Но и ассимиляция шла стремительно. Уже в начале XX века появился термин «англо-евреи». В начале XX века их было больше 500 тысяч из 34 млн населения (1,5%). Сейчас евреев в Британии 260 тысяч на 55 млн населения (0,5%).

Сегодня только 21% евреев до 50 лет и 60% из тех, кому за 50, дают деньги сионистам.

В синагогу ходят 30% пожилых и 18% молодежи.

Только 50% англо-евреев женаты или замужем за евреем. Ассимиляция продолжается.

Во Францию евреи не возвращались. Но после окончания Тридцатилетней войны и подписания Вестфальского мира (1648 г.) Франция получила от Австрии Эльзас… А там жило то ли 70, то ли 100 тысяч евреев.

Эти евреи не оказали никакого влияния на французскую культуру, науку и экономику. А Франция 150 лет существовала, не очень замечая этих евреев.

Перед революционной властью – Конвентом – встал вопрос – как революционная утопия должна относиться к таким реальным, вполне материальным евреям? Было высказано мнение, что это народ реакционный – ведь евреи чтут Ветхий Завет и вовсе не готовы отказаться от своей религии. А ведь мерзкая католическая церковь, которую гражданин Вольтер называл не иначе как гадиной, – она ведь тоже почитала Ветхий Завет, считала его частью священного предания. Значит, делался вывод, евреи – это прямо-таки религиозная Вандея, враги народа, и надо их поголовно казнить, чтобы всем остальным стало лучше.

К счастью для евреев, существовала и другая логика, не менее шизофреническая, но более к ним благожелательная. Евреи, согласно этой логике, – народ как раз прогрессивный, «друзья народа», потому что они не католики, и к тому же их угнетал, считал неравноправными людьми королевский режим. Как из Бастилии выпустили жертв королевского произвола – например, невинного ягненочка, маркиза де’Сада, – так надо освободить всех евреев.

В Конвенте шли такие бешеные споры о судьбе евреев, что вопрос решили передать самому народу. Пусть народ путем референдума скажет – надо истребить евреев как врагов народа или надо предоставить им гражданские права как исконным друзьям народа. Правда, референдум почему-то провели только в Париже, и это тоже евреям повезло – французские крестьяне вовсе не были антисемитами, но и особой приязни к евреям не испытывали. Что сказала бы сельская Франция, составлявшая 70% населения, – Бог весть. Но из 60 районов Парижа 53 проголосовали за предоставление евреям гражданских прав. С 1791 года 70 тысяч французских евреев сделались полноправными гражданами Республики Франция.

Провозгласить-то их гражданами провозгласили, а вот что теперь с ними делать? Что делать с народом, который живет сам в себе по своим собственным законам и почти не входит в контакт с христианами?

Этот вопрос пришлось решать не болтунам и крикунам в парижской говорильне-Конвенте, а великому практику Наполеону. Наполеон действовал просто и жестко, заложив основу для всех более поздних законов.

Для начала Наполеон созвал национальную ассамблею еврейских нотаблей – то есть выборных лиц. Всем им предложили двенадцать вопросов… Одобряют ли евреи многоженство? Можно ли у них развестись с женой? Может ли еврей жениться на христианке? Считает ли себя французский еврей французом? Согласны ли евреи выполнять законы Франции? Готовы ли евреи воевать за Францию? Какой административной властью обладают раввины?