Я думаю, что гены здесь сказываются. Беспощадный опыт тысячелетий. Жестокая тренировка всей предшествующей историей. Морально-волевая подготовка, так сказать. Сделать или сдохнуть. Никто не может – а ты сможешь. Не сдох? – значит, еще не все сделано.

Эмиграция из СССР в Израиль, она же для Израиля репатриация, носила в брежневскую пору единичный характер. Гремели беспрерывные скандалы на международном уровне, отказники писали письма властям вплоть до Политбюро и ООН. В конце семидесятых, перед Московской Олимпиадой, приоткрыли кран, струйка сбрызнула на свободу, и тут же закрутили. А через десять лет произошла Перестройка, народ рванул смотреть мир, Союз затрещал и вообще рассыпался; эмиграция стала делом обычным.

Первый привет от уехавших из СССР (а их провожали в Пулково и Шереметьево навсегда) я получил в 1992 году: телехроника показала известного немецкого галерейщика и мецената Натана Федоровского, который что-то ценное привез и куда-то в Москве подарил. Рыжий Натан с улицы Восстания, из Сайгона, с философского факультета ЛГУ, мы пили в одних компаниях и ржали над родной властью.

Второй привет прилетел в Иерусалиме, где я неделю жил в мансарде у Генделева, мы не виделись пятнадцать лет. И там же – все встречаются вечером на Бен-Иегуда! – мы обнялись с Даней Клугером: десять лет прошло с семинара писателей в Малеевке.

Саул читал мне лекции о винах, угощал отборными и только из моря устрицами в маленьком ресторанчике «для своих» на задах рыбного рынка и возил по Парижу, где прожил две трети жизни. А младший брат его, Киса Вовка Саульский, явился ко мне в гримерку после концерта в Хайфе, мы долго обнимались и разглядывали друг друга, узнавая и привыкая после тридцати лет перерыва.

В Сан-Франциско мы с Мариком Лапидой, давно американцем, подробно вспоминали детство – в заведении на берегу залива, с видом на Алькатрас. А Саша Каганович живет в Пало-Альто, при Стенфордском университете.

На мое выступление в Бостоне пришел Олег Оппенгейм – бывший молодой писатель, ныне развозчик пиццы. Зато дочки учатся одна в Гарварде, другая в Музыкальном Колледже Беркли.

Аркаша Розенштейн в Майами. Саша Дудельзак в Торонто. Боря Фрейдин умер в Австралии.

Боб Даревский ждал меня у зала «Миллениум» на Брайтоне, под афишей. Боб Даревский, наш могилевский двор 25-го дома на проспекте Мира. И вот он неким волшебством нисколько не изменился.

В каком городе США Ленька Негинский я не знаю, он уехал давно.

«Тяжелым басом гремит фугас…» – музыка Марк Вайнберг, слова Марк Соболь.

«Есть город, который я вижу во сне…» – музыка Модест (Монус) Табачников, слова Семен Кирсанов (Кортчик). Исполнение – Леонид Утесов (Лейзер Вайсбейн).