8. ГЛАВА 8

Пройдя пару кварталов, я ощутимо растеряла свой запал. Злость злостью, но на улице был уже поздний вечер, и остро стоял вопрос, где мне прибомжиться, если я не собираюсь, конечно, позорно поджав хвост, вернуться домой. Одно дело сорваться и ломануться, не глядя куда, на эмоциях. Но недостаток, наверное, моего нынешнего возраста или, вероятно, характера моего гадского заключался в том, что слишком долго нестись без всякой цели я не могу. Однако, заглянув внутрь себя, я поняла, что не вернусь сегодня ни за что. Может, даже никогда. Да, я не подросток давно, прихожу в себя гораздо быстрее, впадать в экстрим уже не готова, но и решать или вдумываться, как разгрести то, что уже наворотила, сейчас я не хочу.

Ехать к родителям не вариант. Они у меня старой закалки, там меня ждет только полная упреков лекция, что я хреновая, непонимающая жена, что уходить – это последнее дело, и что если уж поженились, то все – это навсегда, и нужно уметь прогибаться и угождать. В общем, «бачили очи, шо брали, теперь ешьте, хоть повылазьте» и все в таком духе. К Катьке? Ну, тогда уже завтра к вечеру весь город будет в курсе, что мы с мужем разбежались, причем окончательно и бесповоротно. Оповещать общественность мне пока не хотелось, да и в «окончательности» я пока не была уверена. Оставалась Ленка. Но, представив себе ее ликование по поводу нашей с Сашкой размолвки, я содрогнулась. Она же в мгновение ока организует стихийную вечеруху своего бомонда по такому радостному поводу и, влив в меня количество алкоголя почти равное моему живому весу, начнет меня сватать. В любом случае я прямо сейчас не чувствовала себя готовой с кем-нибудь говорить и что-то объяснять. Так же, как и делиться, копаться, открывать душу и т.д. и т.п. в этом духе. Это дурацкая, но неотъемлемая черта моего характера. Если другие стараются проговорить хреновую ситуацию, высказаться, чтобы стало легче, то у меня все с точностью до наоборот. Я сразу замыкаюсь и пока не осознаю все в себе, не могу ни с кем ничего обсуждать. Что бы со мной ни случалось, я просто не вижу ни единой причины плакаться, просить совета или чужой оценки. Любое происшествие в моей жизни становится достоянием гласности или с подачи других в нем участников, или тогда, когда я в достаточной степени его «переварю». И это в данный момент ставило меня перед проблемой, делая дома друзей и близких непригодными в качестве экстренных пристанищ. Что оставалось? Гостиница? Я со вздохом огляделась, пытаясь понять, где нахожусь.

Это был один из безликих дворов, так что мне стоило выйти на проспект, чтобы поймать такси. Я увидела сквозной проход и пошла туда. Неожиданно прямо мне навстречу вывернула компания из нескольких высоких и крепких парней панковитого вида и преградила дорогу. Нехорошо как-то.

– Девушка, так поздно и так темно, а вы совсем одна! Разве можно так рисковать? – нагло улыбнулся мне в лицо один из них с выкрашенными в зеленый цвет волосами, торчащими в стороны иглами дикобраза, и всмотрелся в меня повнимательней. – Такая красивая и одна. Блин, какой непорядок. Давайте проводим?

– Спасибо, не стоит. – Я попыталась по дуге обойти парней, улыбаясь максимально дружелюбно, но чувствуя, что спина стала как деревяшка.

Судорожно я припоминала уроки самообороны, которые брала еще в универе, но разумная часть меня, язвительно усмехнувшись, ткнула, что против троих крепких парней я полный ноль.

– Ох, ты, блин! – раздался знакомый голос. – Это ж моя зачетная соседка! Я вам про нее рассказывал!