Другие, наоборот, видели в методе Мэллори положительные стороны. Он не заставлял зубрить, но хотел от учеников понимания; он часто говорил о политике, приводя ее в качестве модели, иллюстрирующей различные процессы. Не раз он водил учеников на экскурсии, ездил с ними на природу, изучал архитектурные памятники. Грейвс говорил, что Мэллори был лучшим из всех его учителей.

Потом Мэллори женился на Рут, а потом началась война, выбившая его из колеи на четыре года.

А потом были горы, горы, горы…

Джон Келли показался мне невероятно упрямым. И не менее выносливым. Он мог идти вперед – и шел. Если бы не мог – шел бы с не меньшим упорством.

На 7800 Матильда уже не была столь разговорчива, как раньше. Она знала: теперь главное – дойти. Что и как планирует делать Келли – это второй вопрос. Она снова примкнула к Жану и Седрику, стала общаться с ними больше, нежели с англичанином. Шерпы разговаривали между собой на птичьем наречии.

У одного из шерпов была с собой книга на деванагари. Келли попытался прочесть хотя бы несколько слов, но не смог. Шерпы рассмеялись. Келли думал, что это – хинди. На самом деле шерпский язык хоть и использует азбуку деванагари, но не имеет к хинди практически никакого отношения. Хинди относится к индоевропейской семье, шерпский же – к сино-тибетской, точнее, к ее тибето-бирманской подсемье, к промежуточной подсемье тибето-киннаури, к ветви бодских языков, к тибетской группе, к шерпско-джирелской подгруппе. Да, я все это помню.

Шерпы посмеялись над Келли, а потом начали в шутку учить его своему языку. Они, шерпы, могут смеяться даже на 7900. Потому что это часть их работы. Келли быстро устал. Он запомнил только дни недели, потому что шерпы часто носили созвучные им имена. Пемба, например, – это суббота. Пасан – пятница. Хотя ладно, перечислим все, это нетрудно. Дава, минма, лхакпа, пхурба, пасан, пемба, ньима. Это то, что выучил Келли.

Он ушел спать, когда остальные еще только доедали свой ужин. Матильда посмотрела в его сторону, но ничего не сказала. Ту ночь она провела в палатке Жана и Седрика.

Утром они должны были идти наверх и организовывать штурмовой лагерь. Шерпам вменялось в обязанность помочь группе добраться и донести оборудование, после чего они должны были спуститься в финальный лагерь. На вершину собирались идти только европейцы.

Но Келли подошел к Жану и сказал: я не пойду с вами. Как, удивился Жан, почему не пойдешь? Мы с тремя шерпами не справимся. Я отдам вам еще одного, ответил Келли, а сам обойдусь двумя. Жан нахмурился: это ставило под угрозу весь подъем. Из-за того, что экспедиция резко сократилась, он уже рассчитывал на англичанина. В случае если англичанин уходил куда-то в сторону, да еще и с двумя шерпами, груз пришлось бы перераспределять.

Но Келли был тверд. Я ухожу, сказал он. Дава пойдет с вами, а Пемба и Ками – со мной. Если бы не я, вы бы и сюда могли не дойти.

В горах незачем ссориться. Когда на счету каждый джоуль, тратить энергию на склоки смерти подобно. Поэтому Жан отступил. Хорошо, Джон, сказал он. Но тогда ты не должен рассчитывать и на нашу помощь. Я никогда и не рассчитывал, ответил Келли. Жан молчал. Келли добавил: если бы ты подвернул ногу, я бы тебя бросил; если бы я подвернул ногу, ты бы бросил меня. Мы оба это знаем. Таков закон.

Жан повернулся к нему спиной и продолжил сборы.

Келли собрался чуть раньше. Он и двое шерпов сложили свои рюкзаки, упаковали вещи и двинулись в путь.

Стойте, услышал Келли. Это была Матильда. Она уже закончила сборы.

Я с тобой, сказала она по-французски, и Джон Келли понял, что она имеет в виду.