– Чего он хотел, отец? – наклонил пониже голову Слав.

Сивый лишь махнул рукой, мол, глупость, внимания не стоящая.

Гости и в самом деле оказались компанией веселой и шумной, потрапезничали от души, угостили хозяев медом, те в долгу не остались, принесли из кладовой брагу. Допоздна сидели, болтали о всякой всячине, хвастались охотничьими трофеями, не задирались. Большинство приезжих были парнями молодыми и незлобивыми, беспрекословно подчинялись каждому жесту Полка. Вместе с тем по внешнему виду, по снаряжению было ясно, что бойцы они серьезные, подобранные и подготовленные с умом. Глубоко за полночь, когда сморенные люди начали укладываться – хозяева по своим закуткам, гости в центральной избе кто на лавах, кто так на полу, внимание Полка привлекли стоны раненого за ширмой в углу.

– Путника подобрали десять дней как, – пояснил расслабленный, захмелевший Слав. – Стая подрала, ноги переломал, обмерз весь – доходит.

– Не уходят из-под Стаи, – повторил когда-то уже сказанное самим Славом Полк.

– И этот не уйдет, – пьяно подтвердил Слав, – задержался он на этом свете, крепкий мужик, но Старуха свое возьмет – не жилец.

– У меня Лекарь есть толковый, моих с того края вытаскивал, скажу, чтобы завтра глянул, – пообещал вождь.

– Ну, пусть глянет, если денег не возьмет, – зевнул охотник.

– Когда ты их последний раз видел, деньги-то?

– И то правда…

Рано утром отряд стал собираться в путь. Полк вновь перешептывался с Сивым, а к Славу подошел высокий плечистый боец. Слав, охотник бывалый, обратил внимание и на почти кошачью грацию, не вязавшуюся с массивной фигурой, и на бесноватый, хищный взгляд гостя. С кем, с кем, а с этим один на один, да, пожалуй, и вдвоем с напарником, не отважился бы выйти не обделенный силой Ванков брат. Было в госте что-то зловещее и в то же время печальное, словно волка на цепь посадили, из блюдца жрать заставляют, а мимо овцы ходят. Рядом совсем, но не достать, вот он и не дергается, да и сытый вроде, а только натура да инстинкты спокойно жить не дают. Еще больше удивился Слав, когда этот волчара представился Лекарем и попросил к больному проводить; такими руками шеи сворачивать, чтоб не мучились, а он, видишь, кости правит.

Они зашли в отгороженный угол, потеснили Ванко, дежурившего у раненого. Лекарь спокойными отточенными движениями ощупал тело.

– Ну, портные, вам бабы кожухи лучше штопают, – мрачно вздохнул он, вытирая руки о тряпицу.

Спасенный, по своему обыкновению, вроде как бодрствовал – взахлеб расставлял то ли охотников по номерам, то ли бойцов в засаде, то растягивая, то глотая слова, отдавал команды.

– Ну, Сивый, не неволю, подумай, на ярмарке соберетесь все, тоже обсудите. Мы там будем, поговорим, я слов на ветер не бросаю, – раздался совсем рядом голос Полка. – Ну что тут у них?

Полог распахнулся, и в угол протиснулись командир гостей и старейшина.

– Сдохнет, – вяло ответил Лекарь, – надо руки резать, эту по локоть, а эту всю, к чертовой матери… и ногу. Хотя – нога потерпит, сразу все отхватить – сердце не выдержит. Обратно будем идти – посмотрю, может, и оставлю. А руки сейчас сделаем, много времени не надо, зашью хоть по-людски.

– Может, ты ему и морду перешьешь? – поинтересовался Сивый. – Кому он нужен без рук-ног, да еще с такой рожей? – кивнул он на изуродованное лицо. – Крепкий мужик – оклемается, если Божья воля будет, а нет, так похороним как человека, нечего обрубком смерти ждать.

– Так давай я сразу зарежу – и вам спокойнее, и ему страдать меньше.

– Как были все лекари – только кромсать могли, так и остались, пусть так пока. Совсем худо будет – резать дело нехитрое, сами управимся.