Тело, закрывавшее доступ к воздуху и свободе, небрежно стащили в сторону. Откинули вонючий край материи.

– Слава Аллаху! Живой?

Способность удивляться – это, наверное, последнее, с чем на свете расстается человек. Рассматривая снизу вверх спасителя, Виноградов вынужден был признать, что меньше всего ожидал увидеть эту изломанную физиономию профессионального боксера, пижонскую золотую цепь на багровой шее, нахальный прищур глаз.

– Да, господин Степаненко. Спасибо! – вежливо ответил он.

– Испугался? – Степаненко посторонился, переложив в левую руку пятизарядный охотничий карабин, только что бывший в деле. Тренированные лапы вытянули Владимира Александровича из салона, ловко орудуя ножом, освободили конечности.

– Теперь – да! Когда тебя увидел. – Виноградов, не удержавшись на ватных ногах, привалился к грязному боку машины. Нельзя сказать, что он был вполне искренен.

– Лука-авишь… – расхохотавшись, погрозил пальцем спаситель. – В «тачку», быстро!

Повинуясь команде босса, двое парней, один из которых перед этим перерезал унижавшие Виноградова веревки, подхватили Владимира Александровича и, стараясь не причинить лишней боли, отнесли его к сверкающему рядом не нашей белизной «форду».

Меньше чем через минуту раненая машина с мертвецами одиноко истекала бензином на пустынной в эту пору проселочной дороге всего в паре километров от крупнейшего шоссе Северо-Западного региона.

Ванная выглядела под стать квартире – не то чтобы совсем нежилая, но обжитая наспех и ненадолго. Закончив умываться, Виноградов мокрой рукой дотронулся до жгучей ссадины на макушке и зашипел от боли.

Почти мгновенно в зеркале отразилась скуластая физиономия одного из недавних спасителей.

– Все в порядке! – обернулся к неприкрытому проему двери Владимир Александрович. Боец молча пропал из поля зрения.

Виноградов вытерся одним из по-гостиничному чистых махровых полотенец и вышел к хозяину…

– Прошу! – гостеприимным жестом Степаненко предложил ему занять место на мягком диване, с трех сторон обтекающем журнальный столик. – Употребишь?

На столике кроме аппетитной горы разлохмаченных бутербродов теснились какие-то баночки и коробки. Степаненко взялся за дымчатую бутылку «Абсолюта».

– Давай… В медицинских целях.

– С днем рождения, капитан!

– Спасибо… – поставил Виноградов опустевшую рюмку. – А бойцы твои?

– Они на работе. Не положено.

Телохранителей действительно не было видно и слышно, они лишь угадывались в полумраке огромной многокомнатной квартиры.

Гость и хозяин помолчали. Им было о чем помолчать…

Чуть больше года назад Михаил Степаненко, житель России и гражданин Германии, возглавлял одну из самых мощных в городе преступных группировок. Проституция, рэкет, контрабанда… Капитан Виноградов провел тогда крупнейшую в своей оперативной карьере операцию, операцию «Крот» – его человек проник в святая святых «синдиката».

Закончилось все очень печально – Владимир Александрович лишился должности, а его негласный помощник – жизни… Правда, и Степаненко пришлось довольно поспешно вылетать в страну бременских музыкантов, не попрощавшись толком с любовницей, черным «мерседесом» и милицейским другом-генералом[2].

– Мастер… – обратился Виноградов к хозяину, пользуясь известным в определенных кругах прозвищем. – Скажи, вы ведь не меня «вели»?

– Не тебя, – кивнул Степаненко. – Те двое – «ликвидаторы», мы все равно должны были их сегодня…

Капитан вспомнил недавние «Секунды» – изломанный труп Эдика, огромного самбиста, последнее время замещавшего в городе босса. Все ясно – Мастер ничего и никому не прощал: чтоб рассчитаться за смерть своего компаньона, он прилетит и с другого полушария.