Стояк так и распирает белье и штаны, но я не тороплюсь раздеваться, вместо этого нависая над малышкой, подтягивая ее на середину постели и одновременно снимая с нее летние босоножки. Обувь падает на пол, Тася поджимает пальчики на ногах, и я улыбаюсь, перехватывая ее щиколотку и поднося розовую девичью ступню к своему лицу.

– Ой! – выдыхает девушка, когда я касаюсь пальцами нежной кожи.

– Щекотно? – интересуюсь я.

– Нет, но... Ой! – тут я уже наклоняюсь и прикусываю подъем ее стопы, прекрасно зная, что нервные окончания в этом месте тесно связаны с нервными окончаниями в паху. Малышка невольно дергается, но я не позволяю вырваться, нажимая большим пальцем на место укуса и мягко массируя по кругу.

– Что ты делаешь? – шепчет она сбивающимся голосом, и я с удовольствием отмечаю, что она снова постепенно расслабляется в моих руках.

– Пока ничего особенного, – ухмыляюсь я и проделываю все то же самое с ее второй ступней. Не выдержав, Тася откидывается назад и что-то нечленораздельно мычит, сминая пальцами простыни. – Можешь стонать и даже кричать, – разрешаю я. – У меня отличная звукоизоляция.

– Не буду я кричать, – возмущается она тихо, покрываясь багровыми пятнами, и тогда я притягиваюсь к ее губам, ловя ртом частое дыхание:

– Будешь, поверь мне.

Ее летнее платье я быстро стягиваю через голову. Под ним не обнаруживается бюстгальтера, и я сразу обхватываю большими горячими ладонями маленькие женские груди с вставшими от возбуждения сосками.

– Реакция твоего тела завораживает, – шепчу я ей в губы, надеясь и расслабить, и чуть смутить одновременно. Тася спрашивает так же тихо:

– Чем именно?

– Ты очень податливая и так легко возбуждаешься...

– Это плохо? – она распахивает покрытые поволокой глаза.

– Это прекрасно, – заверяю я ее совершенно искренне. – Ты прекрасна.

Ответить я ей не позволяю, быстро затыкая поцелуем. Теперь ее руки свободны, и она инстинктивно прижимается ко мне, обнимает маленькими теплыми ладошками за плечи, и я решаю сбросить с себя рубашку, чтобы позволить ей касаться обнаженной кожи. Ее тонкие пальцы порхают по моим бицепсам, плечам и спине, и я с трудом сдерживаюсь от порыва взять ее здесь и сейчас, оставаясь медленным и нежным.

Горошины ее сосков перекатываются во рту, оставляя привкус соли. Я покусываю розовые ореолы, посасываю, зализываю укусы, сминаю пальцами дрожащую плоть. У нее аккуратная маленькая грудь, и мне это нравится. У нее плоский живот с круглой родинкой возле пупка, и мне это нравится, я вылизываю эту родинку языком, чувствуя ее рельеф, закрываю глаза, но все равно представляю это рыжее пятнышко на молочно-белой коже. У нее покатые бедра и мягкая задница, и мне это нравится. Я сминаю их пальцами, кайфуя от упругих форм. У нее длинные тонкие ноги, и мне это нравится. Я спускаюсь поцелуями по ее телу, не оставляя без внимания ни сантиметра покрытой мурашками кожи, а ее пальцы тем временем сжимают жесткий короткий ежик волос на моей голове. Она вздрагивает подо мной, ерзает и чуть постанывает, запрокидывая голову и кусая распухшие от поцелуев губы. Венка на ее шее бьется бешеным пульсом. Я стягиваю с нее промокшие насквозь трусики, и только в этот момент она, словно выныривая из забытья, привстает на локтях, впиваясь в меня пьяным мутным взглядом:

– Я не...

– Все хорошо, – успокаиваю я ее, целуя нежные губы.

– У тебя есть презервативы? – спрашивает она.

– Конечно, – я киваю с улыбкой.

– Мне будет больно? – я чувствую паническую нотку в ее голосе и сразу рублю этот ненужный страх на корню: