— Я приеду, только скажи когда. Буду в то же мгновение. Всего день прошёл, а я уже места себе не нахожу.

— Как хочется тебя поцеловать, — нежно и тихо проговорил Андрей, — мне так тебя не хватает, будто отпилили половину меня и теперь оставшейся так больно и холодно. Хочу закрыть глаза и представить тебя рядом, но боюсь, что я тогда усну, и ты не дождёшься ответа.

— Мне тоже тебя очень сильно не хватает, постоянно о тебе думаю, — Вика погладила рукой вторую подушку, лежащую на правой стороне кровати, где обычно спал Андрей. Ей тоже очень хотелось закрыть глаза и представить, что он перед ней, протянуть руку, коснуться его пальцами, потом губами. Вдохнуть его и раствориться в нём целиком. Кажется, и её половину отпилили и теперь у неё единственный шанс выжить, это склеить две их половины вместе, чтобы их общая кровь не вытекала наружу, а перемешивалась внутри одного организма, не давая им умереть.

— Вика? — услышала она его голос.

— М? — она приоткрыла глаза. Когда они только успели закрыться?

— Я здесь, ты чувствуешь меня? — спросил он медленно, будто бы засыпая.

— Чувствую, — она тоже словно плыла сквозь сон, ощущая его тело за своей спиной, его руки вокруг неё. Он поддерживал её и держался сам. Они уплывали куда-то в густую темноту.

— Мы можем поплыть вместе, — едва слышно проговорил он.

— Да… — шепнула Вика, проваливаясь в темноту ещё глубже.

Проснулась Вика, когда за окном было уже светло, а из-за приоткрытой двери в большую комнату просачивался запах чего-то жаренного. Не иначе как Маша готовила завтрак на свой вкус из чего-то жутко вредного, но невероятно аппетитного. Пахло жареным беконом.

Вика выбралась из постели, в которой так и спала полуодетой и вышла к подруге, которая, что-то напевая себе под нос, колдовала у сковородки. Откуда она только бекон взяла? Успела что ли в магазин сходить? Вика, кажется, очень крепко и долго спала, раз не заметила этого.

С одной стороны, это было хорошо, потому что она наконец-то смогла нормально выспаться за долгое время, но с другой, почему-то заставляло испытывать чувство вины, ведь спокойный сон ей дался исключительно потому, что Андрей не будил ночью своими кошмарами. Это, конечно же, была её нездоровая черта считать, что даже, когда ей хорошо, это случается только за счёт того, что кому-то другому плохо. Если вдуматься, Андрею тоже не должно было быть плохо, вряд ли ему дали бы долго страдать от кошмаров, сняли бы показания аппаратов и дали снотворного.

Почему она вообще об этом теперь думает без конца?

— С бодрым утром! — радостно заулыбалась Маша, когда увидела её, — садись за стол, я сейчас подам завтрак. Как раз надеялась, что голод разбудит тебя и мне не придётся это делать самостоятельно. Ты вчера так мило уснула с телефоном руке, Андрею звонила?

— С добрым, — ответила Вика, садясь за стол, — ему. Он вчера очень устал и почти сразу уснул и, кажется, я тоже.

— Какие вы милашки, так и затискала бы. Как у него дела?

— Как ты и сказала раньше, отправили на семь кругов адских обследований. Ищут и ещё будут искать. К нему, оказывается, можно будет приехать.

— Отличная новость, сгоняем обязательно. Или ты сама съездишь, что я там буду третьей лишней. Правда, если кое-кто не будет против, — она кивнула в сторону стены между спальнями, где находилась квартира Андрея и ночевал Разумов.

— Я пригласила его вчера к нам на ужин, — сразу решила расставить точки Вика.

— Хм, и что он?

— Согласился.

— Отлично, сварим пельмени, пусть чувствует себя как дома в его уютной холостяцкой берлоге.