- Неважно, - пальцем манит к себе. Сглатываю, повернув голову к выходу. Еще немного - я в домике, за опасной зоной. Шаг делаю, еще два – свобода.

- Бессмертная что ли?

Резко разворачиваюсь, быстро оказываясь подле Кришевского в ворохе лесного аромата. Не зря мне сон снился, как в лесном массиве среди фикусов диких яму себе любимой рою, ой не зря.

- Ян, - снова голос нимфа наша местная подает, отчего рогатый вздрагивает. Мне кажется, или это румянец на щечках?

- Пошли отсюда, - рычит сквозь зубы, меня выталкивая из столовой. Нет, вот сразу нельзя было дать мне это сделать? С тоской оборачиваюсь, на Глебушку в последний раз взглянув. На друзей своих, что ручками мне машут, в последний путь провожая. Оленька вон и та какая-то странная, будто сказать что-то хочет, да не решается.

У-у-у, не хочу умирать, я еще так молода. Еще не сдала первую сессию, не сходила на писательскую встречу с Ливанским, не была на концерте Скриптонита. Только от родителей съехала, в конце концов ни одной студенческой вечеринки приличной не посетила.

Правду говорят: на грани смерти все инстинкты самосохранения отключаются. Если в обычное время никогда на подобное не решилась, то сейчас времени раздумывать нет. Бросила сумку в сторону и запрыгнула на этого рослого гигантомамонта, будто с места в карьер, руками-ногами тушу обхватила, завопив на весь коридор ему в ухо:

- Не убивай меня, чудище! Не бери грех на душу. Я – ценное млекопитающее достойное записи в Красной книге. Помни – статья за убийство карается законом. Что ты глазами сверкаешь? Мамочка, звоните 9-1-1, скорую, полицию, ФБР, ФСБ, Министерство здравоохран… - замолкла, понизив тональность голосовых децибелов, пробормотав спокойно:

- Хотя туда, наверное, не надо.

Вроде не громко кричала, чего столько народу повылезало из-за углов? Да и Кришевский стоит пришибленный, оглох что ли? Осторожно освободиться пытается, дергаясь, но лишь крепче обхватываю крепкую шею, забираясь ногами выше по шпале этой. Ничего не выйдет, демонище, Златочка в школе была чемпионкой лазанья по канату. Надо - на шею сяду, дабы добраться до меня ручонками загребущими не смог.

- Слезь с меня, коала припадочная! – ладонью ему глаза закрываю, вцепляясь второй рукой сильнее и перебираюсь на спину. Ощущаю, как сбросить хочет, вот только крепче сжимаю ткань футболки, слыша тихий треск рвущихся ниток. Пфф, какой ширпотреб. Веса в 60 килограмм не выдерживает.

- Ни за что. Я встану, потом лягу. Нетушки, требую мирных переговоров, - заявляю, ощущаю на себе уже с десяток любопытно-испуганных взоров. Завтра знаменитостью стану. Златка Степанова – укротительница Дьявола.

Видать мысли мои на лице отразились, потому, как Ян повернул голову вбок, позволяя в мельчайших подробностях рассмотреть свой профиль. Если не считать дурной нрав и мерзкий характер – симпатичный парень. Не Глеб с его утонченной ангельской красотой херувима с картин знаменитых художников, конечно. Скорее нечто более мужественное, грубое. Нос с горбинкой, губы не такие пухлые, твердые очертания подбородка. Шаловливая родинка над губой только добавляет мягкости да пушистые ресницы, точно взмах крыльев бабочки, за которым скрыты желтые, кошачьи глаза.

А? Что сказал? Зачем сопеть, как носорог, не понимаю.

- Слезай!! – заорал, заставляя всех зевак мигом попрятаться, кто куда. Спрыгнула с видом, будто меня вовсе не волнует крик бешеный. А у самой ноги не гнутся от пережитого ужаса, до кончиков ногтей пробрало.

- И нечего так орать, - заявляю, вздергивая подбородок. Не страшно, не-а, ни капельки. Ручки чуть-чуть трясутся, так это перенапряжение.