Да, друзья мои, а ведь это, как говорил товарищ Огурцов из «Карнавальной ночи», нетипично. Если, скажем, «попаданство» происходит в собственной бренной оболочке, то ноутбук под мышкой, смартфон в кармане – да хоть танковая дивизия за спиной – тогда да, тогда это будет типично. Но если клиент перемещается в виде упомянутого нематериального духовного субстрата – тогда извините, всё, на что он может рассчитывать, это содержимое собственной памяти, благоприобретённое, или дополненное теми, кто этот гадский эксперимент затеял. И это тоже будет типично – а вот чтобы так? Нет, недаром говорят умные люди, что смешение жанров есть приём недопустимый. Жаль, что на этот раз их никто не спросил…

Я ещё раз потрепал собаку по загривку, словно желая убедиться в её реальности, и встал. Никогда мне ещё не было так сложно решиться на то, чтобы просто взять и подняться со скамейки. Однако же – стою, и не просто стою, а прислушиваюсь к внутреннему состоянию организма. Впечатления, надо сказать, самые благоприятные, особенно на фоне того полу-болезненного состояния, к которому я начал привыкать за крайние три-четыре не слишком-то благополучных года. Возраст, будь он неладен – зато теперь я чувствую себя, как космонавт перед стартом и готов хоть весь оставшийся световой день бегать в Бритькой наперегонки по просторным лужайкам дворцовского парка, невзирая на неопрятные, опадающие апрельские сугробы.

Нет, бегать мы сейчас не будем, хотя собака и заскакала вокруг, словно ощущая произошедшие со мной благотворные перемены. Тоже, кстати, интереснейший вопрос: это ведь себя можно обмануть, а собаку – поди, попробуй! Тем не менее, Бритти сразу и почти без колебаний (вот, к примеру, чем был вызван её испуг в первые секунды!) опознала во мне меня. И это несмотря на разительно изменившийся вид и наверняка ещё более разительно изменившимся запахом. Ведь не может же пахнуть одинаково и четырнадцатилетний пацан, и шестидесятилетний мужик, в которого он превратился почти полвека лет спустя?

Однако – вот он, факт, хвостатый и ушастый. Радостно прыгает вокруг, ничуть не сомневаясь в том, что я – это я…

Я огляделся – аллея по-прежнему пуста, только маячат около входа во Дворец две фигурки. Собрал с асфальта рассыпанную мелочь, всю, до последней монетки, которую пришлось выковыривать из глубокой трещины. Взгляд на часы – так, семнадцать-двадцать, скоро уже появятся кружковцы и… Нет, к этой встрече я сейчас не готов, да и с собакой во Дворец не пустят – а потому сегодняшнее занятие кружка юных космонавтов состоится без моего участия. Я свернул от здания влево, туда, где к лежащему в низинке большому пруду спускаются с горки две широкие лестницы, окаймляющие огромный, выложенный цветными камнями контур пятиконечной звезды. Свистнул Бритьке, что-то обнюхивающей на газоне, и торопливо сбежал по ступенькам вниз. Кое-кто из наших кружковцев приходят не от эскалаторной галереи, а появляются с противоположной стороны, от остановки троллейбуса, идущего по Проспекту Вернадского – а мне сейчас вовсе не нужны встречи, неважно, случайные или нет.

Ох, думается, это лишь самая незначительная из нарисовавшихся у меня проблем…

Первая из проблем оказалась довольно мелкой, и, тем не менее, решать её требовалось – и срочно. Не успели мы удалиться от здания Дворца на достаточное расстояние, как нас окликнули весьма недоброжелательным тоном.

– Мальчик, это твоя собака?

Женщине было на вид лет около сорока— типичная даже не «училка», а «завучиха». Невысокая, плотненькая, невыразительное лицо с густыми бровями и бесцветными тонкими губами, так же русые жидкие волосы, собранные на затылке в пучок, дополняли очки в пластиковой оправе, такой же блёклой, как «деловой» костюм, состоящий из юбки и то ли жакета, то ли пиджака невнятно-бурого цвета. Ни дать ни взять – Людмила Прокофьевна из «Служебного романа», до того, как оный роман вошёл в фазу бурного развития. Пальто в клеточку с воротником из искусственного меха накинуто на плечи – женщина явно торопилась из одного корпуса дворца в другой. К гадалке не ходи, какая-нибудь педагог-методист, а то и просто административный работник среднего уровня. Спешащие в сторону главного корпуса стайки местной школоты (время, когда стартуют занятия большинства кружков и секций уже наступило) поглядывали на неё с опаской.