Политики создают хореографию распада в этой стране, написал я Бахманну, и со своим безмерным популизмом они готовы пойти на что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание. Они могут пойти и на так называемые рейв-пати, ничего необычного в этом нет, попытайтесь представить себе, Бахманн, написал я, политик приходит на рейв-пати, чтобы продемонстрировать свою полную безмозглость и таким образом выиграть несколько очков у давным-давно потерянной молодежи. Ничего в этом необычного нет, написал я Бахманну, как нет ничего необычного и в том, как они бьют все рекорды безвкусицы, выступая во всяческих шоу, организуемых телекомпаниями, государственными или частными, никакой разницы нет. Они с удручающей регулярностью участвуют во всяких играх – вы знаете эти игры, когда участники ищут какие-нибудь идиотские сокровища, они добровольно подвергают себя тем же унижениям, что и другие участники программы, чаще всего представленные несколькими полузнаменитостями, деградировавшими или обкурившимися представителями так называемых культурных профессий, у которых нет и никогда не было никакого морального багажа, потому что в течение всей их жизни понятие морали было для них абсолютно чуждым.

Вот на таком уровне находятся политические лидеры этой страны, написал я Бахманну: поиски сокровищ и имитация Элвиса с утра до вечера, – и об этой стране вы собираетесь делать брошюру, Бахманн… подумайте трижды, прежде чем наделать глупостей.

Сейчас мне кажется невероятным, написал я Бахманну, что эта нация когда-то была чуть ли не образцом политического и социального устройства. Может быть, и была когда-то, написал я Бахманну, я еще довольно молод и мог этого не застать, но все равно мне кажется маловероятным, чтобы этот непревзойденный в своей тупости народ, который во всех областях, особенно в области культуры, уже много лет находится в свободном падении, мог когда-то в чем-то и кому-то служить примером. Должно быть, это какая-то ошибка, написал я Бахманну, ложный след, розыгрыш, придуманный ироничной судьбой.

Благодарение Богу, им не удалось экспортировать свое безвкусие в другие ни в чем не повинные страны, радуйтесь этому, Бахманн, написал я Бахманну. Вообще говоря, это какой-то непостижимый парадокс, чтобы настолько бездушный народ мог предложить человечеству какую-то заслуживающую внимания политическую или социальную идею.

Позвольте мне привести пример, Бахманн, написал я Бахманну: в том городе, или, вернее сказать, деревне, где я вырос и где, кстати, почерпнул мотивы для некоторых своих книг, в этой деревне, или, вернее сказать, провинциальном пригороде, не было никаких традиционных социальных достоинств: никакого сочувствия, никакой готовности прийти на помощь, никакой любви к ближнему, никакой солидарности, даже между соседями. Наоборот, подобные чувства подвергались злобным насмешкам в этой во всех отношениях типичной для моей страны деревне; желание принести как можно больше зла ближнему было единственным общим знаменателем для этой деревни, или, вернее, провинциального пригорода, где главным чувством была ненависть. Зависть к чужому успеху была для жителей своего рода кислородом, они без нее просто жить не могли, ничто их не радовало так, как чужое несчастье, ничто их не радовало так, как возможность поиздеваться над кем-то, затоптать в грязь любого, кто находил в себе мужество противостоять извечной традиции ненависти, зависти и издевательства.

Был у нас, например, сосед, написал я Бахманну, его маленькое предприятие, что-то там, кажется, с трубами, более или менее процветало, ему удалось наладить экспорт своих труб или чего-то там в соседнюю страну, к нашим западным соседям, что уже само по себе служило поводом для безграничной зависти, написал я Бахманну; но когда этот наш сосед, благодаря своему хорошему деловому чутью и несомненной прилежности по части производства труб или чего-то там, накопил денег и купил себе новенький «мерседес», – вы даже представить не можете, Бахманн, каким вызовом это было, какой провокацией! – подумать только, какой гнев навлек он на себя, купив этот новенький, прямо с завода «мерседес»! Это было ересью, совершенно недопустимой на тех градусах северной широты, о которых идет речь, Бахманн, и возмездие не заставило себя ждать. Этот добившийся успеха мелкий предприниматель навлек на себе ненависть еще и тем, что «бесстыдно» – так называли его поведение, судача в магазинах, – бесстыдно ставил свою машину, свой приобретенный благодаря тяжелому и прилежному труду новенький, только что с завода, «мерседес» около своего гаража, так что все в этой дерев не, или, вернее сказать, в этом провинциальном пригороде, волей-неволей вынуждены были на него любоваться, поскольку жил он там, где проходили семейные гулянья под эгидой местного футбольного клуба.