И состояние при этом такое странное, словно я и сама уже не против заглянуть в будущее и посмотреть, что же он там приготовил мне на это роковое свидание, после которого он все равно не отпустит идею затащить меня в койку. Не отступится, сам же сознался…

А ты, Маша, все дальше зарываешься в это болото, утягивающее на дно.

В противовес летит упрямое: «Маша, а он тебе адвоката нашел. Пришел и уложил к ногам практически. Технически решил твою проблему».

Ага, он же тебя и почти арестовал (спасибо, что не мордой в пол), прекрасная история намечается…и это при условии, что на харе написано «бабник».

Замечаю оставленную визитку и перебираю в руках золотое тиснение на черном плотном картоне. Дорого и богато — это понятно сразу, а значит, мне надо быть морально готовой отвалить прилично бабла за услуги…Власова Александра. Даже звучит как-то властно, что ли.

Решаю позвонить на следующий день, а пока дважды проверяю дверь, и она закрыта. Но чтобы уж наверняка, после вечерних банных процедур иду и проверяю в третий раз, да и окна тоже проверяю.

Завтра я встану в более спокойном настроении, это уж точно. Не такая взбудораженная. Да.

Но уснуть не получается сразу, а как только я проваливаюсь в шаткий сон, вижу знакомые руки и чувствую наглые касания, а еще и поцелуи, которые стирают мою нервную систему в ноль и поджигают изнутри, заставляя пылать всеми оттенками красного.

И тут меня достал! Облизав вмиг пересохшие губы, продираю глаза. Дай поспать, Шолохов!

Ворочусь еще пару часов, а затем откидываю покрывало и иду пить чай. Ночная жрица — это обо мне. И только после зеленого чая с мятой и ромашкой мне удается почувствовать подходящее для сна состояние.

А рука так и тянется к смарту…

Угадайте, кто там успел мне наслать всякого разного? Верно! Мекс отправил видосы со своей тренировки. Фотки тут тоже есть. Господи.

Он без майки отжимается от пола по меньшей мере раз сто, а потом идет к турнику и примерно столько же раз подтягивается, пока пот крупными каплями скатывается по загорелой коже и скользит под резинку…что бы это ни было, ни трусы и ни шорты. Безобразие какое-то!

Следом приседает с весом, показательно так, красиво и громко! Адские звуки, которые, наоборот, заводят. Сдуреть!

—Ты сошла с ума!

Я с таким упоением просматриваю все фотки, но не сразу замечаю, что остатки чая давно остыли, а глаза изрядно покраснели, и только давление стучит в висках, да губы обветрились от частого дыхания.

—Господи, какие у него икры накаченные!

Это первое, что приходит в голову, когда я все-таки отлипаю от телефона и протираю пекущие глаза. В три, мать его, часа ночи!

Мурашки по коже самопроизвольно скачут, стоит только подумать об этом теле. Обо всем, что оно там вытворяло в зале.

«Ну как тебе? Крутяк, скажи?».

—Да крутяк, крутяк…

Дрожащими руками удаляю нахрен все сообщения из истории переписки, просто чтобы лишний раз душу не теребить. Не надо оно мне.

А он хорош, чертяка. Слишком хорошо, чтобы отрицать.

С утра я, конечно, похожа на раздавленного таракана, чьи внутренности остались на хозяйском тапке.

И даже лошадиная доза кофе не помогает проснуться, а кратеры под глазами замазать кажется и вовсе невыполнимой задачей.

На работу мне, разумеется, не надо, но зато я прямо с девяти утра успеваю позвонить по номеру на визитке и записаться на прием к Власову. Мне к трем часам дня, и до этого времени нужно поделать домашние дела, а еще каким-то образом сдвинуть цветы, стоящие посреди комнаты, хотя бы к стене.

Красивые…очень.

Снова вспоминаю причину своей бессонницы и со стоном сажусь на пол, ныряя носом в букетище-корзину.