– Сейчас и ты кое-что почу…

Собираюсь согнуть ногу в колене, чтобы врезать ему, но не хватает всего пары секунд. Рывок, боль пронзает левое плечо, и вот я уже лежу лицом в подушку, а руки скрещены за спиной.

– Что ты там сказала? – Дыхание касается уха. – Я не расслышал.

– Что ты козлина, – фыркаю я и поворачиваю голову, чтобы взглянуть через плечо. – Отпусти!

– А ты заставь меня. – Я еще не слышала этого его тона: задавленная злоба и шипящее бешенство. Кажется, не одна я сегодня в плохом настроении.

Испуганно хлопаю ресницами, дыхание учащается. Коротко дергаюсь, и Дима приподнимает мои руки. Между лопаток жжет, не пошевелиться.

– Я поняла! Поняла! Больно же! Отпусти! – верещу я.

Зимин разжимает пальцы, тихо выругавшись. Упираюсь ладонями в диван, усаживаясь, и уже собираюсь отвесить Диме звонкую пощечину. Правда, и тут первый удар не за мной: небольшая декоративная подушка летит в лицо. Не больно, но щеки от обиды тут же вспыхивают адским огнем.

– Что? Не нравится? – рявкает Зимин. – И где же твоя хваленая смелость? Постоять она за себя может. Ага. И полежать тоже.

Губы дрожат, в глазах встают слезы. Да что с ним такое? Кто это такой?

– Ну? Готова поговорить нормально? Или продолжим этот детский спарринг?

– Да пошел ты! – бездумно кричу я. – Думаешь, я такая тупая?! Не понимаю ничего?! Все я понимаю! Ситуация стремная, но мне не нужны ни защитники, ни чертовы контролеры! И да, я лучше буду жить с незнакомыми мужиками, чем с тем, кто будет комментировать и оценивать каждый мой шаг. Я не для этого сбежала от… – Спазм бьет по горлу. Замолкаю, осознав, что сболтнула лишнего.

– От кого? – не упускает этого Дима, но я молчу.

Зимин устало трет веки, будто ему физически тяжело говорить со мной. Какая же мерзкая ситуация! Даже хуже вчерашней. Но я не могу затормозить. Нужно дожать его и свалить.

– Ты про родителей, да? Приехала куролесить и не хочешь, чтобы тебя ограничивали?

– И что в этом такого, святой отец? Не одобряете? – ядовито выплевываю я.

– Почему же? Нормальное желание. Развлекайся как хочешь, Ксю, но жить будешь здесь.

– А ты заставь меня! – возвращаю его же фразу.

– Да легко, – дьявольски ухмыляется Зимин. – Либо я соучастник, либо стукач. Выбирай!

– Ты меня не сдашь, – истерически посмеиваюсь, мотая головой.

– О-о-о, еще как сдам. Позвоню сначала Сане, а потом и маме вашей. Давно с ней не болтали. Как думаешь, через сколько часов ты уже будешь в Краснодаре?

Хватаю ртом воздух. Похоже, это он загнал меня в угол, а не наоборот. Зимин тяжело вздыхает и вдруг смотрит на меня совсем не так, как еще пару минут назад, – нежно, по-доброму. Нечестно! Это запрещенный прием.

– Когда ты и меня во враги записала? – спрашивает он печально.

Растерянно облизываю губы, не находя ответа. Плечи расслабляются, ком стекает по гортани и остается тянущей болью в груди. Совесть проснулась? Класс! Только ее не хватало.

– Дим, я…

– Соучастник или стукач? – снова повторяет он и протягивает ко мне руку с оттопыренным мизинцем.

Вглядываюсь в до боли знакомое лицо с чуть огрубевшими чертами. Внутренний протест стихает, его почти не слышно. И я не знаю, что это и откуда, но поддаюсь – цепляюсь за мизинец Зимина своим. Одно касание, и удушающее напряжение исчезает – улетает в открытое окно и тонет в полумраке подступающей ночи.

– Дим, ты прости. Я не хотела.

– Проехали, не оправдывайся. Все ошибаются, но и ошибки бывают разные. Какие-то можно исправить, а какие-то…

– Знаю, – вдавливаю костяшки пальцев свободной руки в пульсирующую точку между бровей. – Я не думала, что все так обернется. Они казались нормальными.