– Может, тебя уже просто уволили? – не переставала потешаться Луша, и, наверное, если бы мои щеки и так не собрали на себе пятьдесят оттенков томата, я бы покраснела, вновь вспомнив события дня.

Однако вспомнив эпизод в машине, быстро улыбнулась и перестала смущаться, честно признавшись:

– Ладно, на самом деле у меня началась аллергия на какой-то из твоих лосьонов, поэтому теперь я напоминаю гибрид малины с клубникой, и речь сейчас не о вкусе.

Я едва успела договорить, как подруга рассмеялась. Ну да, а чего я, собственно, ждала?

– Ты сейчас серьезно? – успокоившись, переспросила Луша.

– Вполне, – сонливость, навалившаяся, едва я успела сесть на диван, не позволяла даже злиться.

Подруга продолжила развивать тему моей удачливости, однако теперь я слушала ее уже вполуха. Диван был слишком мягким, а день слишком насыщенным событиями, поэтому подколы Луши проходили мимо кассы. И в итоге, смирившись с тем, что бурной реакции от меня не добиться, девушка бросила попытки поглумиться и попрощалась, обещая вернуться домой ровно тогда, когда срок каторги в «Эвите» подойдет к концу.

Едва отложив телефон, я закрыла глаза, понимая, что пара часов дремы явно не повредит, и практически моментально провалилась в сон. В очень странный сон, где Никита представлялся прекрасным принцем, пытающимся освободить меня из плена ужасного Яна, но уже через несколько кадров все поменялись местами, а к концу я уже окончательно перестала понимать, кто же кого спасал, не исключая вариант, что Никита освобождал Яна от меня, однако утверждать не рискну.

Возвращение в реальность стало таким же стремительным, как и засыпание. Я настолько глубоко завязла в своих наркоманских сновидениях, что даже не услышала, как Луша вернулась домой, и теперь, жмурясь от яркого искусственного света люстры, смотрела на подругу, которая стояла надо мной и внимательно изучала.

– А это хоть не заразно? – скептически поинтересовалась она.

– Примерно так же заразно, как и твой нездоровый сарказм.

– М-м-м… Тогда стоит держаться от тебя подальше, – улыбнулась подруга и, вопреки своим словам, села рядом. – Вид у тебя, прямо скажем, не очень.

– Спасибо, утешила, – усмехнулась я в ответ.

– Я тебя такую не оставлю, – уверенно заявила девушка.

– Рехнулась, что ли? – еле сдержалась, чтобы не покрутить у виска. – Это всего лишь аллергия!

– Да хрен тебя знает, – нахмурилась Луша. – Не каждый день возвращаешься домой, а тебя вместо подруги на диване рыбка Немо поджидает. Ты у врача хоть была?

Вспомнив, что пункт программы с Яном я как-то незаметно опустила, скромно кивнула.

– Мне укол сделали, сказали, что уже должно быть лучше.

– Если это лучше, то не хочу знать о том, как было хуже, – пробубнила Луша, а я все-таки не удержалась и запустила в нее подушкой.

– Еще одно слово по поводу моей внешности, и ты рискуешь нарваться на неприятности.

– Не злись, Немо, это же я, Дори!

Вторая подушка полетела следом, но я улыбнулась.

– Когда у тебя поезд?

– В десять вечера.

– И чего ты еще сидишь?

– Да не поеду я никуда, пока ты тут такая! – уперлась Луша.

– Да не склею я ласты, не надейся! – эта дурацкая позиция начинала бесить, и, кажется, до подруги наконец дошло мое настроение.

– Это действительно несерьезно? – однако озадаченность из ее голоса не торопилась уходить.

– Действительно, – для убедительности даже кивнула.

Девушка прикусила губу, как обычно это делала в минуты глубочайшей задумчивости, но через какое-то время все-таки улыбнулась. Слишком хитро улыбнулась.

– Луша! – я вспыхнула еще до того, как она успела что-то сказать.