— Прости, - покаянно ответила я, открывая коробку, разворачивая платок. – Я не справлюсь одна. 

Котята сразу заерзали, запищали открывая маленькие розовые рты, расползлись в стороны, вслепую пытаясь отыскать мамку, которая, наверное, уже гуляет с новым кавалером. 

— Хорошая мать дитя не бросит, - сказал мужчина. 

Тихо, но так значительно, что от его голоса у меня мурашки. И кажется, что снова не просто так. Но чтобы это могло значить? 

— Она не плохая, - заступилась за кошку Даша. — Глупая просто! 

Дашка кормила кошек, которых здесь было много, я помогала Свете чистить клетки. Света тоже насторожилась при виде мужчины, но увидев, сколько он привёз мешков с кормом растаяла, защебетала. Я хотела сказать ей —остановись! Ты что, не видишь, что он опасен? Не видишь, какие дорогие часы выглядывают, когда задирается рукав его пальто? Ему нечего здесь делать. Ему здесь не место. Ибо, как бы это не было печально, помогали нам только такие же нищие, как мы сами. Богатым до брошенных котят и голодающих собак не было никакого дела. 

— Вы на остановку? - спросила Света через час. 

До остановки было идти минут пятнадцать, а с Дашкой и все двадцать. Но обычно, если погода позволяла, мы топали с удовольствием — ребёнок потом лучше спал. Но сегодня… Странный мужчина с дорогими часами, мужчина, которому не было места здесь, до сих пор не ушёл. К огромной радости Светы он, сбросив пальто, помогал ей удерживать Платона, пока она перебинтовывала ему заднюю лапу. Платон был огромной собакой неясной породы, с огромным же умом, но уколов боялся жутко, и всех подозревал в желании их ему сделать, пытался убежать, и помощь была кстати. А я стояла за его спиной, смотрела, как вздуваются от усилий мышцы на его руках и думала — неспроста все это. А ещё — от прошлого не убежишь. 

— На такси, — ответила я. 

Я боялась идти в потемках, которые уже упали на город, зная, что где-то рядом темнота прячет этого мужчину с жуткими ледяными глазами. Открыла кошелёк, высчитывая, сколько денег осталось, дотяну ли до зарплаты. Я изо всех сил старалась, чтобы никто не подумал, насколько нам с Дашей было туго выживать, но на деле все было очень печально. Мой нервный осмотр кошелька не ушёл от внимания Светы. 

— Занять до зарплаты? 

— Нет, не нужно. Дашка, пойдём, скоро такси приедет. 

На мужчину я не смотрю. Помогаю Даше просунуть руки в рукава замотать шарф. Варежки, которые все это время были на батарее, так и не высохли, хорошо, что мы на такси… 

— Давайте я довезу вас до дома, - снова раздался хрипловатый мужской голос. 

Я подняла глаза. Посмотрела на него. И его взгляд…он смотрел на меня, как на грязь, налипшую по какому то недоразумению на его дорогой ботинок. Как на ничтожество. Так смотрел, что я на мгновение задохнулась от обиды — какое он имеет право судить меня? Презирать меня? Никакого! 

– Мы справимся сами, - отрезала я, засунув свое негодование поглубже. 

Быть незаметной — мой девиз. Схватила Дашку за руку, и на улицу скорее, к уже ожидающему такси. Уже дома - закрыться на все замки. Тут безопасно, сказала я сама себе. Это наш с Дашей мирок. Никому в него ходу нет. Никаким злодеям. 

— Грустно стало без котят, — опечалилось моё солнышко. — Хотя бы какао налей. 

Я поневоле улыбнулась. А ночью Дашка пришла спать ко мне, вместе с подушкой и одеялом своим, и я трусливо ей обрадовалась,— никак не могла уснуть. Она свернулась рядом клубком, как котенок, сразу засопела. 

— У меня нет кроме тебя никого, - шёпотом сказала я. 

– Я знаю, - сонно пробормотала Дашка, погладила мою руку и уснула.