Он поглядел пристально в глаза Вельса:
– Если это станет известным – будет огромный политический скандал. Окажется, что союзные державы роют друг другу могилу на берегу Черного моря…
Пауза.
Затем мистер Джонс добавил:
– Конечно, агенты противной стороны, агенты Франции употребят все усилия для того, чтобы взять верх. Но Сити дает все полномочия действовать быстро и решительно. Средства – неограниченны… Документы, дающие вам директивы возмещать денежно заинтересованных лиц, в том числе командование Добровольческой армии на юге России – вы получите сегодня. Кроме того, вы должны употребить все усилия, чтобы Гражданская война продолжалась на юге России до тех пор, пока страна окончательно не истощится и ее можно будет взять голыми руками… Мы откровенны с вами, вы понимаете?
– Я понимаю, – сказал Вельс.
– Поддерживайте зеленых против белых, белых против зеленых…
Мистер Вельс, экономист, спросил:
– А красные?
Лицо мистера Джонса побагровело:
– С ними мы справимся впоследствии! Одним словом, Вельс, действуйте… Все письма и документы получите сегодня. Завтра вы выедете…
– Слушаю, сэр…
И мистер Вельс, экономист и агент банков из Сити, выехал на Ближний Восток с небольшим багажом, заключавшим некоторые документы и значительное количество британской и американской валюты. Мистер Вельс ехал на Ближний Восток с большими полномочиями и снабженный некоторыми документами, которые, будучи опубликованными, могли бы произвести фурор, нечто вроде политического землетрясения. Но эти документы находились в опытных руках Вельса и ни редакции газет, ни миллионы рабочих Англии и Франции не знали, что находится в обыкновенном портфеле агента банков из Сити, человека обыкновенной деловой наружности, совершенно такого же, как и те два с половиной миллиона людей, которые ежедневно посещают Сити.
Глава 3
Три юпитера бросали сверкающий, неживой, как бы взятый напрокат с другой планеты свет: в ателье шла съемка с участием любимцев экрана – кинозвезд Ленского и Анны Ор. Режиссер Джутич в темных очках со встрепанными волосами, похожий на помесь германского ученого и индусского жреца, кричал хриплым голосом:
– Анна, изобразите страдание! Ленский, вы похожи скорее на маклера от Робина, а не на пожирателя сердец!..
Внезапно он схватился за голову и застонал:
– Это, по-вашему, княжеская гостиная?.. Они убьют меня, они меня…
Юпитеры погасли одновременно. Оператор, оставив ручку аппарата, сказал, почесывая переносицу:
– Накрутил двести. Больше не буду: пленки мало.
Джутич закричал ему остервенело:
– Я здесь режиссер и ответственен за пленку! К черту, требую дисциплины…
Немного тише он сказал:
– Начните сцену с начала. Юпитера, свет! Анна, первым планом, Ленский вправо, изобразите равнодушие. Начинаем!..
Хладнокровный оператор завертел ручку, юпитеры бросили снопы яркого света на Анну Ор, заученно поднявшую кверху глаза, и на Ленского, попытавшегося изобразить каменное равнодушие на густо загримированном лице.
Джутич внимательно следил за ними. Ручка аппарата вертелась, юпитеры потрескивали…
Трое статистов в костюмах «великосветских молодых людей» и взятых напрокат фраках, стоя за аппаратом, переговаривались вполголоса:
– Сегодня прибыл еще один английский крейсер. Видел?
– Видел. Что из этого толку? Я знаю, что…
Джутич заорал на них:
– К аппарату, черт бы вас побрал!
Вошедший мальчик сказал:
– Мадам Ор к телефону. Срочно!
Джутич огрызнулся:
– Пошел вон! Некогда…
Анна Ор сказала, не поворачивая головы и не меняя выражения лица обманутой женщины:
– Джутич, я пойду: может быть, дело. Прекратите съемку.