В целом, были и неплохие, кормили хорошо, относились тоже. Но было и наоборот.

Это мир других правил. Тут быстро учатся всем заповедям. Их немного. Как говорится, НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ.

Зайдя в свое новое место обитания, оглядела комнату.

Койки в ряд, в три этажа. Посередине стол. Один туалет на всех и злые лица.

Местные жители ХАТЫ встретили меня особым взглядом. Визиту быть. Видимо, ночка будет веселой. Спать не придется.

Таких как я, новеньких, называют низший класс. Я уже успела повидать, что да как бывает. Порой надо уметь посылать всех пешим ходом, эротично в одно место. Конечно, не без последствий.

Охранник тюрьмы тыкнул пальцем — вон твое место, располагайся!

Я побрела к нему. Вещей у меня не было, прямо как была, так и забрали. Присела на край кровати и тяжело вздохнула. – Дом, милый дом!

– Чего расселась! – раздался из-за спины грубый голос.

Обернувшись, не смогла понять, кто сидит передо мной. Словно по ошибке кто-то парня подселил в наши апартаменты.

– Тебе говорю, чего глаза разинула! – грубо продолжало говорить ОНО.

– А тебе что? Сижу и сижу! – в соответствующем тоне ответила и я.

– Смотрю, бойкая. Ничего-ничего, и не таких ломали. Сиди, пока есть возможность, — продолжила дерзить жительница ХАТЫ.

Ночью после обхода с криком «Отбой!» началось веселье.

Огромная рука стянула меня с кровати, и я тут же бесцеремонно отхватила ботинком. Вот и первые ласточки!

– Жопой на чужую кровать не садятся. Этот урок придется усвоить! – раздался шепот возле меня. Кричать нельзя, хуже будет. Я зашипела от боли и тут же вскочила на ноги.

– Кровать моя! Курица тупорылая!

– Твоя? Докажи. Тут еще вчера Машка спала.

– И где твоя Машка? Отчалила на тот свет?

Потасовка набирала обороты. Уже никто не сдерживал крик.

Я отхватила еще пару кулаков, но уже с другой стороны. Злость наконец-то проснулась, сменив разум.

Кинувшись на самую свирепую всей своей тушкой, а ее немало – килограммов девяносто наберется, повалила ее на пол. Будет знать, вобла сушеная!

Гул поднялся по всей камере. Мы метелили друг друга, уже не видя никого. Охрана поспешила на звук и вскоре нас растянули в разные стороны дубинками. Ну вот и прописка поспела — говоря на местном языке.

Следующие пару дней я просидела в изоляторе. Комнатка два на два, без окон, больше гроб напоминает. В углу отхожее место, воняет неимоверно! Свежего воздуха нет. Словно ты сидишь в пасти дохлого демона. Холодно до чертиков. Только тоненькая линия света из окошка напоминает мне, что мир где-то там.

Вот сижу я такая и думаю: уж не особо и грубо мне та бабенка говорила. Чего не промолчала-то? Стерпела бы. Но характер! Куда его денешь?

Но после этого инцидента в тюрьме я поняла, что нельзя просто мириться с тем, что подкидывает тебе судьба. Я начала бороться за свою жизнь и свои права. Теперь на меня уже смотрели иначе, и даже на чай стали звать. Я научилась защищать себя и свои интересы, и ничто и никто не мог остановить меня. Ну, кроме дубинки. Она, подруга, одна знала, как пыл утихомирить.

Наступил день распределения. Всем раздавали работу. Основной моей работой определили шитье. Я – и шитье! У меня с детства руки были не с того места, пуговицу не пришью, а тут шитье тулупов для работ в лесу. Я, конечно, нахамила и отказалась. Видимо, не так прилично, как мне слышалось в голове.

– Иди садись и делай, что говорят, — закричала главная смотрящая.

– Не буду! Не умею! – ответила я.

– А это не важно, я тебя не спрашиваю, умеешь ты или нет. Мне пофиг: первый раз видишь эту машинку или всю жизнь спала с ней. Но чтоб база была! – дальше командовала она.