Они жили здесь, в пентхаусе, втроем, в те краткие месяцы между началом перемирия и аварией. Но когда Кейт ныряла в воспоминания, образы почему-то перемешивались: простор полей и деревья в отдалении, битое стекло и скрученный металл.

Не важно.

Но теперь она здесь – и пентхаус тоже принадлежит ей.

– Эй! – позвала Кейт.

Никто не ответил.

Ладно. Кейт не ожидала теплого приема в духе «как прошел день, солнышко?».

Семьей с рекламного снимка они никогда и не были. Личный кабинет отца примыкал к пентхаусу, но с тем же успехом он мог располагаться в его собственных апартаментах, в личной вселенной Келлума Харкера. Массивная дверь оказалась закрыта, и когда Кейт прижалась к двери здоровым ухом, она услышала лишь негромкий гул. Звукоизоляция. Кейт отвернулась и начала изучать лофт.

За огромными панорамными окнами можно было любоваться небоскребами, на которые падали лучи заходящего солнца. Но Кейт нажала на панель на стене, и помещение озарилось рассеянным искусственным светом. Второе нажатие – и тягостную тишину заполнила музыка, струящаяся из динамиков. Кейт повела пальцем вниз, не сводя глаз с двери в отцовский кабинет.

Громкость росла, пока звук не начал вибрировать у нее в груди. Пустой лофт словно запульсировал. Шаги Кейт заглушил грохот ударных. Кейт прошествовала на кухню, взобралась на высокий табурет возле стола и расстегнула молнию сумки. Нагрузка в Колтоне была устрашающей, но Кейт провела несколько лет в закрытых школах, где только и знали, что засыпать учеников заданиями. Среди бумаг она обнаружила буклет университетских подготовительных курсов, озаглавленный «Жизнь после Колтона» и предлагавший множество вариантов (большинство из них – в Истине, хотя имелось кое-что и за пределами города). Границы приоткрыли пару лет назад на строго оговоренных условиях. Их территория по-прежнему оставалась опасной зоной с карантинным кодом 53 – «Другое», – но Кейт догадывалась, что у некоторых учеников Колтона были связи, и они-то наверняка могли заполучить разрешение на выезд и приглашение в университет.

Да и соседние территории жаждали попользоваться лучшими умами Истины, хотя и не хотели сталкиваться с их монстрами.

Кейт отшвырнула буклет в сторону.

На мраморной столешнице валялась груда новеньких медальонов, тяжелых дисков с отчеканенной на лицевой стороне витиеватой буквой «И». Кейт рассеянно повертела подвеску в пальцах. Железо. Монстры не любили его, но не металл покупал безопасность. Нет – безопасностью занимался исключительно Харкер. Всякий мог повесить на шею железку и надеяться на лучшее, зато «безделушки» были уникальны.

На обратной стороне медальона был выгравирован номер. Он соответствовал – или предполагалось, что он должен соответствовать – конкретному человеку. В бухгалтерском отделе в офисе отца велся строгий учет каждой живой душе, покупающей защиту от тварей, поджидающих во тьме. Не потому, что монстры боялись металла.

Чудовища как раз трепетали перед Харкером.

Кейт щелкнула пальцами и запустила вытянутый кругляш волчком, глядя, как одна сторона сменяется другой.

Нет подвески – нет защиты.

Таков закон Харкера.

Когда диск закачался, Кейт ощутила движение у себя за спиной. Она не слышала его – при таком-то буйстве стереосистемы! – но по вставшим дыбом волоскам на шее мгновенно поняла, что она не одна.

Ее рука скользнула по краю столешницы и легла на пистолет, приклеенный скотчем к граниту. Когда медальон упал, Кейт уже стояла, вскинув оружие со снятым предохранителем.

Кейт взглянула сквозь прицел и обнаружила кроваво-красные глазища, которые таращились на нее.