Открыв пакет, Август обнаружил половину сэндвича и зеленое яблоко.

Как мило с ее стороны! Эмили не просто упаковала ему ланч, она добавила сюда объяснение. Если вдруг кто спросит, Август сможет сказать, что он поел дома.

Когда Август прятал пакет в сумку, на кухне зажегся свет и вошел Генри. Отец баюкал в ладонях чашку кофе. Он выглядел измотанным и уставшим, что, впрочем, было неудивительно.

– Август, – зевнув, пробормотал он.

– Папа. Ты сегодня рановато!

Генри вел ночной образ жизни. Монстры охотились после захода солнца, поэтому, по словам отца, в эти часы всегда следовало быть во всеоружии и не расслабляться.

А с некоторых пор его ночные смены стали еще длиннее. Август пытался представить себе, каким отец был прежде, до Феномена, до того, как насилие открыло путь корсаи, малхаи и сунаи, до наступления анархии, перекрытия границ, междуусобиц, хаоса. До того, как Генри потерял родителей, братьев, первую жену и стал тем Флинном, который преобразил город, его Флинном. Создателем ФТФ и единственным человеком, восставшим против прославленного криминала и сразившегося с ним.

Август видел фотографии, но у мужчины, изображенного на снимках, были веселые глаза и безмятежная улыбка. Он принадлежал другому миру, и жизнь его текла совсем не так, как сейчас.

– Сегодня важный день, – Генри опять зевнул. – Я хотел тебя проводить.

Он кое-что скрывал.

– Ты беспокоишься, – произнес Август.

– Конечно, – согласился Генри и сжал чашку. – Давай пробежимся еще разок по инструкции?

– Нет, – заявил Август.

Однако Генри не сдавался.

– Ты идешь в Колтон, никуда не сворачивая. Ты возвращаешься домой и нигде не шляешься. Если маршруту что-то препятствует, ты звонишь. Если охрана чрезмерна – ты тоже даешь о себе знать. Если возникают проблемы – какие угодно, Август, вплоть до дурного предчувствия…

– Я звоню.

Генри кивнул. Август пристально посмотрел на отца.

– Я справлюсь, па.

За последнюю неделю они постоянно проговаривали этот план, дабы убедиться, что учтены мельчайшие детали. Август уставился на наручные часы и опять увидел свои метки. Он быстро прикрыл их рукавом рубашки.

Отметины прямо-таки изводили его.

– Ладно, мне пора.

Генри вздохнул.

– Послушай, Август, я надеюсь, что в этом не будет необходимости, но…

Август нахмурился.

– Ты думаешь, что перемирие будет нарушено?

Он попытался представить себе И-Сити, каким тот, вероятно, был в прошлом: две половины, сошедшиеся в схватке в самом центре. В Северном городе – Харкер, а в Южном – Флинн. Те, кто желал платить за безопасность, схлестнулись против тех, кто желал сражаться за нее. Умереть за нее.

Генри потер глаза.

– Я верю в благоразумие, сын, – уклончиво произнес он.

Август решил не придираться.

– Отдохни, па.

Генри угрюмо усмехнулся.

– Грешникам не до сна, сынок, – ответил он.

Август знал, что отец имеет в виду не себя.

Август направился к лифтам, но в свете, проникавшем через открытую дверь, уже виднелся чей-то силуэт.

– Братец.

Голос был низким, напевным и гипнотизирующим. Секунду спустя силуэт переместился, двинулся вперед и превратился в широкоплечего жилистого мужчину с тренированными мускулами. Форма ФТФ сидела на нем безукоризненно, а под закатанными рукавами виднелись черные крестики, опоясывающие предплечья.

Точеный подбородок, черные, как бездна, глаза, прямые светлые волосы. Совершенство нарушал тонкий шрам, пересекающий левую бровь – памятка первых лет, но, невзирая на рубец, Лео Флинн больше походил на бога, чем на монстра.